Олеся вновь рассказывала о парнях и новых заведениях, открывшихся в городе. Я и в старых то не бывала, поэтому информация мало меня волновала. Впрочем, такая же ситуация была и с парнями.
Мы вдвоем спускались по лестнице, планируя перекусить перед началом последней пары, когда через окно увидела Клима, стоящего у машины на университетской парковке. Парень был так хорош собой, что в груди защемило. Черная майка, низко сидящие на узких бедрах джинсы, и волосы, что бил в стороны ветер. Он смотрел в сторону дверей учебного заведения, словно ждал и выглядывал кого-то. По губам сразу расползлась улыбка. Сердце ухало в груди в предвкушении встречи с ним, новых поцелуев, его объятий и возможности дышать запахом его парфюма.
Пока рассматривала его совсем забыла, что рядом Олеся, которая не преминула проследить за направлением моего взгляда.
- О, это же Клим! - толкнула локтем обрадовавшись однокашница, - я тебе говорила о нем, - самодовольно продолжила она, - наверняка он приехал забрать меня. Это тот парень, с которым мы познакомились в клубе, а потом он позавчера мне позвонил и пригласил на свидание.
Меня будто под дых ударили, так, что я едва не согнулась пополам, когда сложила в уме дважды два, вспоминая недавний вечер за чаепитием дома. Боже, какая дура!
Олеся продолжила рассказывать подробности этого «свидания», отчего тошнота подступила к горлу.
- Я забыла распечатать материалы монографии в библиотеке для доклада, ты иди на обед, а я приду сразу на пару, - торопливо проговорила я, чувствуя, как в горле все сжимается.
Олеся была только рада избавиться от балласта в моем лице и не задавая лишних вопросов летящей походкой сбежала по лестнице. Сил наблюдать за тем, как они будут общаться не было и я, не разбирая дороги направилась в соседнее здание через университетский зимний коридор, соединяющий корпуса. Не хотела их видеть. Его видеть.
Как сразу не поняла, что тогда им руководила жалость ко мне! Банальная жалость к девчонке, которую сбил, и которая страдает! Конечно, как могла понравится ему в таком разбитом состоянии? Глупая! Глупая дура!
Я ненавидела это чувство. Всю жизнь была уверена, что жалость это последнее, что я хотела бы вызывать в людях. Тот, кто жалеет может и не понимает этого, думает, что проявляет какую-то положительную эмоцию во благо. Но жалость разрушительна. Жалеют тех, кто сам себе уже не в состоянии помочь.
Никогда не забуду похороны мамы в доме бабушкиной близкой подруги, когда собралось много людей, которых я видела впервые в жизни, и как хотелось скрыться от их маслянистых глаз, они смотрели точно дегтем обмазывая меня. Я пряталась от них за сестрой, но они все равно проползали сквозь нее прямо на меня и пачкали.