— Ты стремилась во всем быть лучше меня! — продолжила я свои (Мэловские) обвинения.
С немалым удовольствием, к слову, продолжила...
— Кто бы мог подумать! Это же у меня в детстве была тайная страсть “превзойди Тауру в чем-нибудь, и никому об этом не рассказывай”!
— Ты уводила у меня ухажеров!
— Но ты же сама просила!
Восклицание Тау отразилось от бревен, заставило трепетать пламя, и вода из носика плеснула на в огонь.
— Просила, — с достоинством проигнорировала ее возмущение я, и забралась на лежанку, теперь укрытую мехом. — Но с какой стати я должна была отчитываться в этом перед Мэлрисом?
Стук ножа о доску, выразительный и, я бы даже сказала, зловещий, заставил меня сделать невинное лицо. Но боюсь, Тау и так догадалась, что я смеюсь про себя!
Заваренные прямо в кружках травы слегка отдавали консервирующей магией и пахли противопростудным сбором. Я сделала глоток, и усмехнулась — пожалуй, в здешнем климате это куда актуальнее чайного листа.
Тау забралась ко мне на лежанку, села, прижавшись боком к боку.
— Ты замерзла? Укрыть тебя щитом?
Я отрицательно покачала головой — и продолжила греть о кружку ладони.
Я не замерзла. Просто… приятно.
Пахло одичавшим без людей жильем, дымом и травами из моей кружки. Снаружи грохотало море, а здесь, внутри, было тепло и сырость не доставала до костей. Я бездумно смотрела на светляка передо мной, и пыталась понять, что я чувствую.
Тау ведь осмотрела браслет — но так ничего и не сказала. Что, если мы так и не сумеем его снять? Что мы будем делать?
— Я ведь вспомнила его, — голос сестры казался усталым. — Того, второго, подельника твоего… Мэ-э-эла!
Я улыбнулась в кружку, и не сразу поняла, что она имела в виду:
— Вспомнила? Ты видела его раньше? Он принимал участие в дознании?
— Не принимал. Ты ведь тоже его знаешь, Нэйти. Мы даже были представлены, и он был на балу по поводу твоего шестнадцатилетия!
Я попыталась вспомнить — но на балу в честь первого совершеннолетия младшей дочери князя Янтарного их было столько…
— Его зовут Тайернан Сомхэрл, он бастард — и наполовину не человек. Но кем была его мать — никто не знает.
Тау усмехнулась:
— Он нравился отцу. Папа даже всерьез рассматривал его как подходящего супруга. Советовал мне быть с ним любезной…
Я таращилась в противоположную стену, ошарашенная новостью и теперь уже напрягая память всерьез — но там по-прежнему зияла тьма, не желающая давать мне подсказок.
Сомхэрл, Сомхэрл… Из какого они мира? Где лежат их наделы? Нет, не помню!
— А… а ты? — осторожно уточнила я, подходя к задаче с другой стороны и пытаясь вспомнить, с кем на том балу Тау была любезней.