Расстегнул и отбросил в сторону, к прочим предметам гардероба.
Склонился к туфлям. Бережно придерживая меня за талию, стянул правую, заботливо предупредив:
— Осторожно, лирелей!
“Как будто от лирелей здесь что-то зависит!” — мысленно проворчала я.
А он стащил обувь с моих ног.
Скучные форменные туфли одна за другой упали поверх нижнего белья — личного, дорогого сердцу и бюджету.
Для некоторых нет ничего святого!
Полыхнул серебром защитный контур вокруг горки моих вещей.
— На всякий случай, — пояснил он, отрезая меня от гипотетических не обнаруженных им сильномогучих артефактов.
И потянул нить парализующих чар, возвращая мне подвижность.
Меня качнуло от неожиданности — и темный заботливо придержал меня за бедра, не дав мне упасть, и, не задерживаясь, потянул вверх край нижней рубашки.
Тонкий шелк потек по телу, и я послушно подняла руки вверх — договор есть договор.
Волосы черным водопадом упали из горловины на спину, на голые ягодицы, рассыпались волнистым после косы пологом. Темный, проводив завороженным взглядом этот поток, поймал на долю мгновения мой взгляд…
“Ну, теперь-то точно всё!” — подумала я, и мой взгляд против воли метнулся к широкой кровати.
А эльф ухмыльнулся и ме-е-едленно наклонился к моей груди.
Когда теплые губы коснулись нежной кожи, внизу живота что-то тревожно екнуло. Сейчас, без ткани, без стиснувшего грудь корсета, это ощущалось совсем по-другому.
Поцеловал. Тягуче протянул языком горячий след до самой ареолы… Коснулся кончиком языка соска — и тот моментально затвердел, собравшись в горошину, и вокруг него тут же сомкнулись губы. Бесстыжие, не знающие приличий губы.
Это было неожиданно. Это было ярко. Это было… Невыносимо.
Пока я ловила ртом воздух, темный подлец переключился на вторую грудь, бесчестно и коварно укусил доверчиво открытую округлость, и это оказалось изумительно. Током, огненными стрелами ударили во все стороны новые ощущения.
Я стиснула кулаки. Сжала зубы.
— Ну же, лирелей, — со смешком укорил меня мерзавец. — Так вы на избавление от смертной казни не заработаете!
Дыши, Нэйти. Дыши.
Темный коснулся места укуса языком, нахальным и гладким. Зализал его. Взял в рот второй сосок.
Мысленный мой крик застрял в глотке, не вырвался наружу — но только до тех пор, пока эта темная сволочь не принялась посасывать свою добычу, то нежно, то грубо, то прикусывая, то перекатывая губами.
Я не кричала, нет. Я забыла, как дышать — где уж тут кричать-то?
Мужские ладони коснулись моих лопаток, и я вдруг поняла, что до этого он касался меня только губами. Ртом.