Стук копыт не сразу доносится до моего сознания, я даже не успеваю пикнуть, как мужская рука хватает меня за шиворот и кидает поперек седла перед собой. Черную лоснящуюся от пота шерсть Ворона узнаю сразу, и испуганный возглас комком застревает в горле. Пришел таки…
Когда до камней храма остаются считанные шаги, а призраки нас уже почти настигают, Тео мягко спускает меня на землю.
— Беги, — тихо приказывает он. — Скоро полночь. Я их задержу и сразу же за тобой.
Послушно киваю, но не в силах сдвинуться с места. Закусываю губу, понимая, что сейчас не подходящее время, только не сделать этого не могу… Берусь рукой за луку седла, а ногу вкладываю в стремя и, поднявшись, становлюсь на секунду на одном уровне с Эмереем. Быстро целую его в губы, пока не успела передумать, а адреналин в крови зашкаливает добавляя смелости. Затем резко спрыгиваю и кидаюсь к спасительным камням.
— Женя-а-а! — его голос похож на рык.
Еще раз оглядываюсь и понимаю, что он все вспомнил, а его взгляд ничего хорошего мне не сулит. Да только времени уже совсем не осталось. Испуганным зайцем заскакиваю на площадку, окруженную каменными глыбами, выстроенными в форме огромных арок, точь-в-точь, как Стоунхендж.
Тут тоже не спокойно. Гул из-под земли пугает не меньше чем злобные тени, с которыми сейчас сражается Эмерей. Земля под ногами мягко вибрирует и содрогается, воздух наполнен какими-то непонятными, вызывающими ужас завываниями. Камни тоже начинают дрожать, предавая звуковые вибрации друг другу, как камертон. Они словно исполняют какой-то дикий неведомый миру танец, двигаясь в странной, невидимой для людского ока, пляске. А так ли невидимой?
Подхожу к ближайшей арке и протягиваю руки, вспоминая тренировку в библиотеке и снова начиная ощущать зуд и покалывание в пальцах. А когда оно становится невыносимым, отпускаю свою силу на свободу, даже ни на минуту не позволяя себе усомнится в собственных способностях.
Время замирает как по команде, и гул, и ветер, и тихо пофыркивающая Ферзя, стоящая чуть поодаль. А вот проем арки наоборот наполняется ранее незримым радужным сиянием, словно на гладкую поверхность лужи кто-то вылил немного бензина, и тонкая пленочка переливается на солнце, как небесная радуга.
В последний раз с замершим от волнения сердцем оглядываюсь на Теодора. Тени вокруг него начинают отступать и таять. Он, словно чувствуя мой взгляд, вскидывает голову и встречается со мной глазами.
— Прощай, — говорю я одними губами, зная, что он не услышит, не увидит и шагаю в гостеприимно открывшийся портал…