Портал за спиной с тихим хлопком лопается, как огромный мыльный пузырь и вместо разноцветной мерцающей пленки в проеме виднеется глухая стена, словно там и не было никогда ни леса, ни луга, ни Теодора со страшными тенями.
Мне не остается ничего иного, как идти вперед, благо в уключинах на стенах ярко горят факелы, и дорога достаточно хорошо освещена. Вымощенный булыжниками пол, теряющийся в сумраке высокий потолок, каменные стены по обе стороны от меня — складывается ощущение, что я попала в какой-то древний средневековый замок.
Этот необычный коридор ведет меня не прямо, а все время немного заворачивает влево, словно я и вправду нахожусь в башне какой-то крепости, и заканчивается высокой деревянной дверью, обитой железными вычурными кованными украшениями. Большая круглая ручка в виде скрученной в кольцо змеи, кусающей свой хвост, отполирована до блеска, видно посетители тут бывают довольно-таки часто. С опаской дотрагиваюсь до холодного металла и тяну кольцо на себя. Тяжелая дубовая створка с тихим скрипом поддается и немного приоткрывается, на больше у меня явно не хватает сил. Щель получается не широкая, но я вполне могу протиснуться, что и незамедлительно делаю.
Странно, что находясь в незнакомом месте, попав сюда при удивительных обстоятельствах, я не испытываю ни страха, ни тревоги, лишь только легкое любопытство и нетерпение, словно меня ждет что-то исключительное и захватывающее.
Как оказалось, за дверью находится огромный круглый зал, который является ничем иным, как библиотекой. Причем в точности такой же, как библиотека для детей и юношества из моего родного маленького городка, в которой я привыкла проводить ежедневно по нескольку часов после занятий.
Это были одни из лучших моментов в моей школьной жизни. Именно благодаря старенькому зданию с высокими потолками и доверху забитыми книжными стеллажами, я ухитрилась побывать на Марсе, читая Брэдбери, восхитится бескрайними просторами прерий, которые описывал Майн Рид, плыть на самодельном плоту по Миссисипи вместе с Гекльберри Финном и Джимом, научится ценить жизнь и никогда не сдаваться, переживая плен с главным героем рассказа “Маятник и колодец”…
И сейчас, оглядываясь вокруг, я с удивлением замечаю обложки горячо любимых мною книг, точь-в-точь таких, как я их запомнила. Вон “Аэлита”, мною собственноручно заклеенная на корешке скотчем, а у “Квентина Дорварда” первая буква в названии полностью стертая и уже не блестит позолотой, “Приключения мальчика с собакой” вообще без палитурки, но эту книгу я узнаю из тысячи, перечитав, по меньшей мере, раз пять, если не больше. Где же я все-таки оказалась? Ну не вернулась же в самом деле в свой родной мир?