Аарон ухмыльнулся: у эльфов принято, чтобы мужчины переходили в род жены. Он совсем забыл об этом; впрочем, Номи, выйдя замуж за человека, отказалась от своего рода, даже знаки у нее на висках были тусклыми, неживыми, в отличие от ярко-зеленой вязи на лице Аарона. Так что неизвестно, кто еще в чей род мог бы перейти… если бы обряд был настоящим.
Всё это – лишь игра. Главное, что орки прониклись, вон как затихли. Кажется, Аарон неплохой актер. Главное, самому в свои слова не поверить. Он ведь не женится на ней по-настоящему. Он просто должен ее отсюда вытащить.
- Разделите с нами пищу или пойдете в свой дом? – нарушил тишину голос вождя.
Номи умоляюще посмотрела на Аарона. Он не понял, чего она хочет, но на всякий случай неопределенно мотнул головой:
- Мы к себе.
- Моя жена одеяла новые постелила.
- Благослови тебя Бог, вождь. Ты знаешь: кто оказал милость слуге Всевышнего, тот сам помилован будет.
И оставив Кхана переваривать его слова, Аарон увел «жену» в ночь.
Глава 13. Новая жизнь
Номи молчала, прижимаясь к его плечу. Эльф даже представить себе не мог, о чем она думает. Поймал себя на том, что довольно насвистывает какой-то мотивчик, замер.
- Ты это слышишь? – шепотом спросил он женщину.
- Что?
Аарона вдруг затрясло. Он прижал ее к себе изо всех сил, уткнулся носом в ее волосы и вполголоса запел песню, которая просто рвалась из него.
Обряд, твою мать, обряд! Оно не должно было сработать! Здесь и места силы нет. Хотя когда ему нужно было место силы? Он сам – проводник Его энергии.
Песня Жизни знакома каждому эльфу, она у них в крови. Но у Аарона никогда не было, что песня исходила из него сама по себе, независимо от разума. Он не хотел, нет! То есть, хотел, конечно… но не планировал. Ноэминь тихо подпевала ему. Ее плечи дрожали. Она оторвалась от его груди, потянула за длинные светлые волосы, небрежно заплетенные в мелкие косички, и поцеловала. Не жена, значит? Но обряд проведен, песня Жизни спета, а теперь они целовались так жадно, словно пытались выпить друг друга, задыхаясь и вздрагивая.
Аарон подхватил свою женщину на руки и почти бегом понес ее в дом. Плотское желание охватило его с такой силой, что он ничего больше не соображал. Номи не отставала, стаскивая с его плеч одежду и буквально утягивая на пахнущие травами одеяла в углу.
Господи, чудны дела Твои! Неужели это всё – и рабство, и яма, и клетка – только для того, чтобы соединить двух Твоих детей? Аарон привык в жизни полагаться на знаки. Но здесь был даже не знак. Было чувство, что огромная рука взяла его за шиворот и тыкнула носом, словно котенка, в предназначенную ему женщину. В любом случае, изменить уже ничего было нельзя. На его груди лежала его жена. Не убежишь (впрочем, он и не собирался) – то, что они делали сейчас, допустимо только между супругами. На душе у Аарона было неспокойно, он очень хотел сейчас вскочить, убежать в пустыню и прокричать в небо что-то вроде «Что вообще происходит?», но Ноэминь спала, доверчиво прижимаясь к нему, опутав его белыми волосами, словно сетью, и руки ее жгли, как огненное клеймо.