называет он их последователей.
Те бескомпромиссные, о которых вообще сообщает история, не были полностью лишены всякого организованного сопровождения, в противном случае их имена никогда бы не дошли до современности. По меньшей мере, им удалось разработать хотя бы часть систематического учения или правил поведения. Даже те из вышеупомянутых более радикальных Упанишад были не чем иным, как строфами и жертвенными заклинаниями гильдий жрецов [216], Иоанн не стал основателем религии, зато стал основателем ордена. [217] Киники создали философскую школу; её основатель Антисфен даже очертил контуры некой теории государства.[218]
Теоретические и практические системы подобного рода аутсайдеров истории не были, однако, так уж строги и централизованы, они отличались от добившихся успеха моментом анархии. Идея и индивидуальность значили для них больше, нежели администрация и коллектив. Тем самым они вызывали ярость. Именно киников имел в виду вельможа Платон, когда горячо протестовал против приравнивания должности царя к должности простого пастуха и против свободно организованного человечества без национальных границ, уподабливая его державе свиней. [219] Бескомпромиссные могли быть готовы к объединению и кооперации, но к серьёзному строительству нисходящей иерархии они всё же не были приспособлены. Ни в их теории, которой недоставало единства и последовательности, ни в их практике, которой недоставало ударной силы сосредоточенности, их собственное бытие не отражало мир таким, каким он в действительности являлся.
Таково было формальное различие радикальных и конформистских движений в религии и философии, оно заключалось не в самом по себе изолированном содержании. Никоим образом, к примеру, не отличались они друг от друга идеей аскезы. Секта аскета Готамы завоевала азиатский мир. При жизни он обнаруживал большой организаторский талант. Даже если он и не отказывал, подобно реформатору Канкаре, низшим слоям в сообщении учения [220], то всё же совершенно недвусмысленно признавал право собственности на других людей и хвастался «сынами знатных родов», вступившими в его орден, в котором парии «если были вообще, то уж, по всей видимости, были лишь редким исключением» [221]. «Послушники с самого начала подразделялись по брахманистскому образцу». [222] Калекам, больным, преступникам и многим другим было отказано в приёме. Нет ли у тебя, так спрашивалось при приёме, [223] «проказы, золотухи, чахотки, падучей? Человек ли ты? Мужчина ли ты? Хозяин ли ты самому себе? Нет ли у тебя долгов? Не состоишь ли ты на царской службе?» и так далее. В соответствии с устоями брутального индийского патриархата женщины неохотно допускались прабуддистским орденом в качестве послушниц. Они должны были подчиняться мужчинам, на деле оставаясь зависимыми.