— А может он маньяк, — неожиданно заскреблась в мозгу паника.
Сжала ладонь сестры, которая сидела рядом и даже не шелохнулась после этих слов, но я вдруг заметила, что ее ладонь заканчивается четырьмя металлическими когтями, которые загорожены в диван, на котором мы сидели. Мой хват заставил их медленно спрятаться в пальцы сестры, и она повернула ко мне свою усатую морду, обнажив клыки, не то проурчала, не то прошипела — тише, дорогая, держи себя в руках.
Затем она повернула глаза к мужчине, и после секундной заминки он обратился ко мне:
— не могла бы ты приготовить нам перекусить, вход на кухню с красными фонарями.
Испытывая небольшую обиду от того, что меня отсылают, и облегчения от того, что можно нормально почесаться, я бросилась в ту сторону. Радовало, что здесь есть кухня и мы не умрем с голоду, да и хозяин очень даже ничего и я нравлюсь мужчинам. И сейчас почти свободна. Воспоминание о любовнике неожиданно вырвали изнутри вздох. — Нет, оказывается здесь я совершенно свободна.
Первым что бросилось в глаза был довольно большой размер помещения, очаг, в котором можно было бы зажарить целого быка поражал воображение, посреди помещения стоял кухонный остров, над которым висели сковороды, кастрюли, ковши и еще черти что, я даже не видела столько всего в своей жизни. Там была и кухонная мойка и стойка с ножами, и огромное блюдо, на котором высилась горка каких-то фруктов. Яблоки, апельсины и персики я определила сразу, приблизившись к нему, скорее угадала инжир и немного странную гроздь винограда. Постоянно почесывая гудящие татуировки, потянулась к странному плоду на вершине горки. Кожица у него была тонкая и внутри я видела, как плещется густой желтый сок. На ощупь он был твердый, но почему-то дико захотелось его попробовать.
Не задумываясь, я поднесла его к губам и с трудом прокусила тонкую шкурку. Язык обожгло сладостью и пряным вкусом базара Марракеша. Горло взорвалось жаром, как от крепкого алкоголя, желудок сжался, как от терпкости хурмы, почти сразу же взорвавшись холодом как от большой порции мороженного.
Просто отрыв башки, — подумала я, отложив в сторону почти прозрачную шкурку.
И уставилась на свое запястье, потому что тату горело золотом. Сбросила с себя халат, даже не думая, что кто-то увидит меня голой, вытянула руки перед глазами не в силах оторваться от открывшейся картины. Узоры, вспыхивали золотыми язычками, разрастаясь и поднимая узор над поверхностью кожи. Огонь, который не опалял, вплетал недостающие элементы, формируя рукава, поднимался до плеч, и скосив взгляд вниз, я обнаружила, что и снизу я уже прикрыта до пояса юбкой. Пару секунд, и два потока закручиваются в символ инь-ян в районе солнечного сплетения.