В конце концов, те, кто противостоял им, тоже были людьми. И если у них получилось устроить подобную встряску остальному миру, не имея сверхспособностей, у Таиссы получится их остановить.
– И ещё об одном мы должны помнить, – произнесла Таисса вслух, отпивая из бокала. – Лекарство может оказаться страшнее болезни. Представь, если доступ к противоядию получит только одна группа. Совет, например.
– Миром будут владеть они, так или иначе, – негромко отозвался Дир.
Он встал, небрежно сбрасывая одежду на дно лодки.
– Но не будем о грустном. Завтра будет завтра. Искупаемся?
Таисса проследила за тем, как красиво он входит в воду, почти не поднимая брызг. Поставила бокал на дно лодки. И улыбнулась.
Минуту спустя, сбросив топ и шорты на дно лодки рядом с босоножками, она спрыгнула в воду. И чуть не взвыла: вода успела здорово остыть, а защиты Тёмной у неё больше не было.
Но несколько гребков спустя Таисса начала согреваться. Голова прояснилась, и купаться в лунном свете оказалось необыкновенно легко. Тело вновь почти ничего не весило, и, прикрыв глаза, Таисса могла бы представить, что летит.
Горячие руки обняли её за талию.
– Согреть?
Таисса откинула голову ему на плечо.
– Ну, если ты подогреешь воду в озере градусов на десять…
– Узнаю изнеженную Тёмную.
Дир коснулся губами её шеи.
– Всё будет хорошо, – тихо сказал он. – Мы найдём противоядие. Хотя бы для того, чтобы вернуть тебе способности.
Глаза Таиссы зажглись:
– Правда?
– Конечно. Вот только… – Дир помолчал. – Что будет потом? Всё станет точно так же, как и раньше? Тёмные вернут способности лишь себе? Совет сядет за стол переговоров с кем-то вроде твоего отца и вместе они заново разделят зоны влияния? А может быть, возникнет новый Совет, где будут присутствовать и Светлые, и Тёмные?
– Я бы хотела этого, – тихо сказала Таисса. – А чего бы хотел ты?
Дир очень, очень, очень долго молчал.
– Я не знаю, – наконец сказал он. – Слишком много факторов, слишком много точек зрения. К примеру, ты считаешь, что способности – всё равно что умение дышать, и если можно их вернуть, нужно сделать это немедленно. Это очень цельная точка зрения, которая ставит милосердие во главу угла. Кому-то вроде Вернона Лютера захочется раздать противоядие Тёмным, а не Светлым, и странно ожидать от него другого. А я… Таис, всё очень неоднозначно. Когда я мог подчинить себе весь мир спутниковой сетью внушений, мне было легко поделить мир на чёрное и белое. Но сейчас… сейчас в игре не волшебная палочка, принцесса. Сейчас на ломберном столе ящик Пандоры. И даже я не знаю, что внутри.