действительно сейчас находится в больнице, Топалов приходил к ней почти
сразу после того, как её госпитализировали.
– Воронцова? Надежда? – комбриг зачем-то уточнил ещё раз.
– Павловна.
Я молча стояла под стеночкой, дожидаясь дальнейших действий
командующего.
– Володя, подготовь машину.
Он быстро набросил на себя китель и вышел, не дождавшись, когда мы
последуем за ним.
– Чего он так?
Мой вопрос был скорее риторическим, но Арсентьев ответил:
– Сам ничего не понимаю.
Вскоре Диму освободили (наверное, комбриг раздал указания по
телефону). Вместе мы пошли в столовую, где нас уже ждали Никита с Зоей.
– Ну у вас и страсти: самоволка, возвращение, разборки, героический
поступок Таи… А я только котлеты успела пожарить.
– Кто на что учился, – ответила шуткой.
Наша четвёрка облюбовала дальний столик у окна с чашками чая.
– Я так и не поняла, что заставило Баранова так рвануть с места. Дима, а он может быть знаком с твоей тётей?
– Хороший вопрос, – парень сдвинул плечами, наслаждаясь горячим
напитком.
–
Ребята, давайте не будем пока обсуждать эту тему.
Если Димона выпустили, значит, всё не так плохо.
– Ты прав, Никита. Я так вымоталась за сегодня.
– Это я виноват, – Дима нежно меня приобнял.
Неожиданно Зоя встала из-за стола и удалилась на кухню, чтобы
принести нам белый конверт.
– Не знаю, подходящее ли время, но я решила поделиться своей
новостью.
В конверте оказалось подписанное заявление на отпуск и билет в
столицу.
– Я решилась сходить на прослушивание, – Зоя вся светилась от
счастья. – Утром Лида позвонила вашему знакомому и он согласился меня
принять, поэтому я сразу же написала заявление и купила билет в
интернете.
– Поздравляю! Уверена, что всё получится.
Я была неимоверно рада за подругу. Никита, похоже, знал об этой
новости, а Топалов – вообще не в теме.
– Зоя у нас – будущая оперная певица, – объяснила специально для
него.
– Ааа, ну, здорово. Удачи!
Из окна было видно, как приехала машина комбрига. Мы с Димой
решили не дожидаться, когда он вызовет на ковёр, а окончательно
разобраться в этом деле.
– Присаживайтесь, – скомандовал Роман Ильич в своём кабинете.
Мы сели, держась за руки под столом. От этого разговора я ожидала
чего угодно, но только не откровения:
– Земля круглая, молодёжь. Надежда Павловна – моя первая любовь.
Надо же, племянник в моей части служил, а только беда раскрыла правду.
Не знаю даже, кто был более шокированным я или Дима.
– Вы ездили к тёте? Ей лучше? Я буквально пару минут с ней
повидался.
– Да. Кажется, отошла немного. Просила, чтобы я отпустил тебя в
увольнение. Я не стал говорить, что ты проштрафился.