Слишком много навалилось на нее за несколько дней, мир менялся вокруг с головокружительной скоростью, а Ши, при всей своей силе и уверенности, — не готова к переменам.
Она выглядит как маленькая потерявшаяся девочка: затравленно осматривается по сторонам, держится в стороне от людей, взгляд от пола не отрывает. Только в моем присутствии позволяет себе минуту передышки и по-настоящему, искренне расслабляется.
И будь я проклят, если в эти моменты меня не распирает от гордости.
Забираю у стойки ключ-карту и, не обращая внимание на слабые протесты Ши, веду ее к лифту. Кабинка достаточно просторная, чтобы мы могли даже не касаться друг друга локтями, но я не даю Колючке отойти. Ноги по щиколотку утопают в мягком ворсе ковра, что глушит любые шаги, а воздух потрескивает от напряжения и густеет от тяжелого духа черники и шалфея.
Ши старается стоять ровно и на меня не смотрит. Заправляет за ухо непокорную медную прядь, а мне кажется, что рука девушки движется слишком уж медленно.
Нарочито медленно.
Закусываю губу до соленой горечи на языке и отвожу взгляд в сторону, а пальцы сами тянутся к теплой девичьей коже, и каждое касание — пытка. Каждое поглаживание — танец на раскаленных углях, потому что я должен держать себя в руках и оставаться в жестких рамках.
В корабле, на пути к Заграйту, когда было слишком много побочных проблем, я почти смог взять все под контроль.
Но стоило только сбавить обороты, как ворон тотчас поднял голову и напомнил о выборе.
Ши будто невзначай отклоняется назад, прижимаясь спиной к моей груди. Возможно, у нее просто голова закружилась, но в моем желудке раскаленной лавой растекается жажда, у которой даже нет названия. Это дикий, первобытный, животный голод, а добыча слишком близко — только руку протяни, наклонись, и можно будет коснуться губами смуглой кожи, попробовать на вкус, убедиться, что она такая же сладкая, как мне представляется.
Невыносимо…
Ши оборачивается и поднимает голову, а я завороженно наблюдаю, как приоткрывается ее рот, как влажный кончик языка скользит по нижней губе. Каждое движение, совершенно любой жест — удар под дых, который медленно крошит мой самоконтроль, вызывая непреодолимое желание нажать на кнопку остановки, впечатать Ши в стену и вырывать сладкие крики — снова и снова, пока девчонка не охрипнет, пока не сможет стоять на ногах.
Лифт дергается, двери расходятся в стороны, и Ши поспешно выходит в коридор. Замирает, потому что не знает, где ее комната, а я наслаждаюсь ее растерянным видом и легким румянцем на щеках.
— Туда, — беру девушку за руку, переплетаю наши пальцы, тяну за собой, а Ши послушно плетется следом.