Таких ирханов, лемаров, дэйсов было полно вокруг неё всегда - весёлых, простых, забавных. У них в глазах плескалось «Нравится!». А с четырнадцати лет, когда она вытянулась и прибавила в груди, - «Нравится, хочу!».
Ещё в раннем детстве Элия усвоила, что «Нравится!» почти всегда возникало, когда она в хорошем настроении и улыбается. Тогда и взрослые мужчины в ответ улыбались, дарили всякие мелочи, говорили ей и родителям приятные слова о ней. Отец всегда радовался. Это было так просто!
Став чуть постарше, она поняла, что приятные слова говорили бы даже в силу того, что отец был над всеми начальником. Но ей хотелось, чтобы отражение в глазах всегда сочеталось с высказанными словами. Значит, надо сделать так, чтобы это стало правдой, вот и всё.
Мама говорила, что только мужское мнение имеет значение. Почему? Элия не задумывалась, а если бы ей и пришло в голову оценить это утверждение, то она согласилась бы, что мама права.
В их доме всё всегда было подчинено отцу. А ему нравилось, что дочка росла красавицей и умницей. Иногда ему хотелось, чтобы Элия немного пошалила и побаловалась. Изредка он ждал, чтобы её поступки шли наперекор правилам, почему-то особенно был доволен такими случаями, пусть для вида и ругался. Но от других людей отец всегда хотел слышать о дочери только хорошее.
Постепенно она научилась выполнять эти невысказанные приказы. Конечно, не обходилось без тех, кто был к ней равнодушен или кому она не нравилась. Эли не принимала на свой счёт. Ведь может человек просто не любить детей, к примеру? Да легко. Ну и пусть не любит всяких других детей. А её любит!
Долго у неё не получалось найти подход к казначею. Второй важный человек в гарнизоне был к ней безразличен и холоден. Более того, когда он приходил, то её всегда выставляли за дверь, и тогда ей нечего было ответить маме на вопрос:
- Доченька, о чём папа с дядей разговаривали?
Ей страстно хотелось изменить ситуацию. Казначея не веселили её потешные реверансы. Она освоила их в совершенстве и демонстрировала перед мужчинами, неизбежно вызывая улыбку. Не помогали вежливые вопросы о здоровье супруги. Вот когда спрашивала мама, казначей весь рассыпался в улыбках и уверениях в почтении. Конечно, мама была женой коменданта и архивистом, но она-то, Элия, комендантская дочка!
День, изменивший их отношения с казначеем, перевернул многие её представления. Тогда отец, наоборот, неожиданно позвал её в кабинет. Оказалось, что казначей сам захотел с ней поговорить. И при этом, как Элия вдруг с негодованием поняла, этот лер даже не помнил её имени!