— Ну, если сын потомственный некромант, то, возможно, это была его защита, — задумчиво проговорил Михей.
— Так значит ты, потомственный некромант, Николас Мор, — девушка странно смотрела, на парня, будто увидела его по-новому. Марша потянулась к его лицу и прошлась костяшками пальцев по скуле, именно в том месте, где до этого была лапка Снежка, — очень жаль, что ты узнал так о своем происхождении и что твой предок страдает.
Ник не выдержал, порывисто вздохнув, привлек к себе девушку и накрыл ее губы поцелуем. На этот раз парень вложил в поцелуй все, что накипело, все, что творилось в его душе. Ему было жизненно необходимо почувствовать себя живым и нужным. Ему нужна была уверенность, что он сможет, что у него получится. И Марша ответила на этот поцелуй, даря ту самую уверенность, обещание и немного, совсем чуть-чуть, надежды на большее. Миха же, не стал мешать, только грустно, с затаенной печалью посмотрел на друзей и тихонько ушел собирать вещи.
После этой ночи повисло тяжелое молчание. Ник хмурился и шел всю дорогу, не проронив ни слова. Что творилось в его душе и мыслях было непонятно. Уж больно резко он изменился. Из веселого и всегда встрёпанного, как воробей, парня превратился в молчаливого и хмурого некроманта. Вообще эта ночь стала переломной для нас. Да, я думаю для нас троих. Я не слепая, вижу, как изменился Михей. Отстраненный, холодный и я совсем не чувствую его эмоций, желания, нежности.
Да и меня, надо сказать, впечатлила эта бойня. Я никогда не была на войне, мы живем сейчас мирно. Конечно, случаются поединки, вопросы часто решаются по старинке. Кто сильнее тот и прав. Но это бой один на один, а ночью я смотрела на бойню. Люди умирали с фанатичным блеском глаз, унося с собой сотни и тысячи жизней. И вы знаете, нет в войне романтики, нет там и чести, и доблести. Это смерть, смерть от более ловких, умелых, а в большинстве своем, от более подлых и беспринципных.
Вот и шли мы все молча, у каждого было о чем подумать. Только мои мысли все больше возвращались к поцелую. Что на меня нашло? Но я не жалею. Он столько мне сказал. Ник будто открылся, показал какой он настоящий и какие чувства его обуревают. Не было в них ни похоти, ни вожделения, только нежность и что-то новое для меня. Как описать ощущения, даже не знаю. Это была и горечь, боль за предка, но к ней примешивалась жгучая терпкая надежда, пряное упрямство и что-то освежающее. Что-то неведомое мне до сего дня. Что-то очень настоящее и манящее.
Как-то незаметно за этими мыслями мы дошли до Академии, эта стена и башни за ней, точно была она. И только у этого серого камня, что тянулся вокруг академии, сплошной стеной, без признаков потайной калитки, я поняла, насколько устала. Я просто валилась с ног. Парни, похоже, тоже вымотались знатно, потому как мы рухнули, даже не поужинав и уснули мертвым сном. И нет ничего удивительного в том, что утро для нас настало в полдень. Да еще как... Лично я, захлебывалась от запаха жареного мяса. Преисподняя и все ее котлы, я так давно не ела свежего мяса. Прикрыв закапанное слюной место на одеяле я посмотрела на костерок. А там, тихо переговариваясь, сидели личи и крутили над углями кусочки свежего мяса на шпажках.