Терентий свернулся калачиком, прикрыв мордочку пушистым хвостом так, что бы он не мешал временами поглядывать на спящего ребенка. Удостоверившись, что малютка спит, кот протяжно вздохнул и, прикрыв глаза, задремал.
Утро началось для Златославы странно. Вначале сквозь дрему ей почудилось, что на кухне гремит посуда. Девушка перевернулась на другой бок и снова заснула, но чудеса на этом не закончились.
Второй раз Яга проснулась от того, что услышала какое-то невнятное возмущенное бормотание, живо напомнившее ей голос старой нянюшки. Именно так старушка тихонечко причитала, сетуя на Златкину манеру разбрасывать игрушки по всей светелке. Ёжка готова была повторить прошлую хитрость, а именно повернуться на бок и заснуть, как вдруг поняла что-то не так. Не успела она додумать эту мысль, как с кухни раздался грохот и возмущенный женский крик:
— Ах ты, ирод! Куда это ты, идолище поганое, окорок потащил?! А ну вертай немедля!
В ответ раздалось только громкое возмущенное шипение и странное постукивание, будто некто тащил по полу что-то тяжелое то и дело, пытаясь это поднять, но, не удерживал, и ронял на пол. Раздался глухой стук, затем полный тоски кошачий «мяв» и громкое:
— У-у-у, поганец хвостатый, я тебя научу уму-разуму! Будешь знать, как со стола тащить! Вот тебе!
— А-а-а! Злата, помоги! Убива-а-аю-ют! — истошно заорал Терентий, так будто его и впрямь жизни лишали.
Конечно, сей балаган не мог не разбудить Василису. Малышка проснулась и жалобно захныкала. Ёжка метнулась к дочери, подхватила ее на руки и принялась успокаивать и укачивать. То, что ничего опасного ни для жизни Бабы Яги, ни для жизни малышки незваная гостья не несла было очевидно. Если бы она желала причинить вред, Терентий не вопил, с таким наигранным ужасом, словно и вправду пострадавший от чужого произвола, а скорее всего уже напал на обидчицу и в меру своих кошачьих сил, приправленных небольшой толикой подвластного ему колдовства, попытался остановить до того момента, как Злата придет ему на подмогу. Тем не менее, девушке было крайне любопытно, кто же пожаловал к ней в столь ранний час, не озаботившись предупредить о визите и даже не спросив разрешения, хозяйничал на ее кухне.
— Ш-ш-ш, маленькая! Все хорошо, бояться нечего, — шептала Златослава, прижавшись губами к светлой макушке Ивы. — Мама тебя в обиду не даст.
Девочка быстро успокоилась и даже заулыбалась беззубым ротиком. На лице Златы появилась счастливая ответная улыбка, а сердце радостно запрыгало в груди. Ее доченька первый раз улыбнулась! Девушка даже на мгновение забыла обо всем, только улыбалась, осторожно покачивая малютку.