Возможно, Ёжка простояла бы так очень долго, завороженная первой улыбкой своего ребенка, если бы не повисшая в Избушке напряженная тишина, как ни что другое напомнившее с чего началось это утро. Златка поцеловала Иву в курносый носишко и осторожно уложила обратно в люльку. Убедившись, что девочка сосредоточено разглядывает подвешенных над колыбелькой берестяных птичек выкрашенных яркими красками, Яга подбоченись, как ярморочная торговка, направилась в кухню. То, что она там увидела, вынудило девушку отложить свои кровожадные планы, а именно надрать уши и хвост одному чересчур громкому фамильяру.
Перед печью застыла чудная композиция из кота и крохотной, всего-то в локоть высотой, полнотелой женщины. Терентий лежал на спине, правдоподобно изображая из себя умирающего: жалобно постанывал, нервно подергивал лапками в воздухе и выразительно закатывал нахальные зеленые глазища. Маленькая женщина стояла над котом, грозно постукивая веником по ладони и грозно нахмурив брови.
— Что здесь происходит? — потребовала ответа Баба Яга, внимательно осматривая свою кухоньку.
— Златка, защити! Без вины погибаю! — просипел кот, вываливая набок язык.
— Молчи, ирод! — прикрикнула на него женщина и, погрозив коту веником, обратилась к Златославе. — Ты, хозяюшка, не серчай, но я этого ворюгу веником отхожу! Где ж это видано, чтобы кот со стола тащил, а?! Да ежи ли б он мелочь, какую уворовал, я бы уж простила, но ведь цельный окорок поганец унес! Цельный окорок!
— Клевета! — встрял фамильяр, прекратив изображать умирающего, метнулся к царевне и принялся заискивающе тереться о ноги. — Я его только понюхать хотел, вдруг испортился. Тут она как налетит и веником давай стращать, по хребту так огрела, чуть не прибила вовсе…
— А, ну, прекратили! — грозно прикрикнула Ёжка и, сложив руки на груди, фыркнула. — Устроили тут балаган, ребенка мне напугали…
— Ох-хохонюшки! — запричитала странная гостья, бросив веник и схватившись за голову. — Дитятко напугали…
— Это все ты виновата! — обвинил ее Ренька.
— А ну цыц, мешок блохастый! — погрозила та ему кулачком. — Ты вспомни сам как орал!
— Да, прекратите вы или нет! — начала выходить из себя Злата. — И вообще мне кто- нибудь, в конце концов, объяснит, что здесь произошло? И кто вы такая?
— Ох, память моя дырявая! — повинилась женщина и, нервно расправив складки красного сарафана, представилась. — Меня Марфой кличут, теперячи я ваша домовая.
— Вот оно как, — только и смогла вымолвить Яга и неожиданно тихим голосом спросила. — А разве такие бывают? Домовые ведь вроде как все мужчины, разве не так?