Он медленно шагнул к кровати. Замер, оглаживая взглядом.
- Я хочу спать с тобой, - в словах - веселье и напоминание.
О том дне, когда мы впервые столкнулись в его палатке.
Вечность назад.
Я отодвинулась к стене, освобождая место, и похлопала по матрасу:
- Usted dira.
Насмешливый ответ - как раз в тон Карлосу, хотя внутри все обмирало в ожидании и скручивалось огненными клубками.
Мужчина мягко опустился на койку, и я даже не успела понять, что произошло, как оказалась под ним, прижатая к матрасу горячим телом.
- Оттавия, - уха коснулось теплое дыхание, отчего по коже побежали мурашки и захотелось быть ближе, прижаться сильнее, ощутить себя защищенной, в его власти.
Острые зубы прикусили кожу на плече, а крепкие руки обвили и впечатали в себя с такой силой, что ребра чуть не затрещали.
Приподнявшись, Карлос так серьезно на меня посмотрел, что я невольно застыла, переполненная чувствами, смущенная его взглядом и прикосновений.
- Я люблю тебя, - выдохнул он и положил ладонь мне на живот. - Вас обоих.
- Как честный мужчина, ты должен будешь на мне жениться.
Прикрыв глаза, Карлос ухмыльнулся.
- Ты посмотри, как она заговорила! Раньше с первыми лучами бежала из моего дома, теряя штаны, а тут вспомнила про брак. Ты ведь понимаешь, что, как только на этом тонком пальчике появится кольцо, сбегать тебе никто больше не даст?
- Ты знал, что на Цаугере ведутся раскопки?
Карлос на секунду замолчал.
Знал, конечно. Глаза не умели лгать.
- Вот и ответ, - коснувшись его груди, я пробежала пальцами по мягкой ткани майки и потянула ее вверх, мечтая избавиться от одежды, чтобы свободно водить ладонями по горячей смуглой коже. Подхватив мое движение, Карлос отбросил майку в сторону. - Ты специально выбрал этот мир и не шутил, когда обещал найти мне подходящее место. Хоть я до конца и не верила.
Наклонившись, он коснулся моих губ.
- Я бы тебе не соврал.
Ничего больше он мне сказать не дал, остервенело избавляя меня от одежды, исцеловывая каждый дюйм тела снова и снова, заставляя вспоминать, каким яростным и диким может быть, когда дело касалось удовольствия.
Спустя несколько часов, когда не осталось уже сил ни кричать, ни даже двигаться, я уютно растянулась на его груди, прислушиваясь к стуку большого сердца под щекой. Теплая ладонь перебирала влажные пряди на моем затылке, и этот момент времени и состояния захотелось запечатать в душе на веки вечные.
Чтобы, когда станет тоскливо или одиноко, доставать его из пыльного сундучка воспоминаний и вертеть в руке, рассматривая со всех сторон.
Оставалось только молиться, чтобы таких воспоминаний-сокровищ становилось только больше.