За Синтией последовал представитель агентов мистера Морриса – впрочем, все, кто знал его в золотую пору, уже давно ушли из жизни. Здесь были сотрудники Warner Brothers, Netflix, HBO – их рассказы о старике вне всякого сомнения были подготовлены теми же самыми ботами, которые писали сценарии для их последних сериалов. В деревенеющей атмосфере церемонии Адама охватило навеянное паникой предчувствие, что Райан пригласит на трибуну всех, кто желает высказаться, и в наступившей вслед за этим неловкой тишине собравшиеся, оглядев зал, сойдутся взглядами на нем самом.
Но выйдя на трибуну, Райан просто поблагодарил присутствующих за то, что они посетили церемонию, и пожелал им успешно добраться до дома.
– Никакой музыки? – спросил сосед Адама. – Никакой поэзии? Кажется, я помню кое‑какие стихи Дилана Томаса[13], которые могли бы повеселить публику, учитывая сложившиеся обстоятельства.
– Мне кажется, он запретил играть музыку на похоронах, – ответил Адам.
– Резонно. После Биг Чилл[14] музыкальный талант стал чем‑то сродни неудачной шутке.
– Извините, мне пора… – Люди уже начинали двигаться к выходу, и Адаму хотелось ускользнуть прежде, чем его заметит кто‑нибудь еще.
Пока он стоял, его сосед достал телефон и провел по экрану большим пальцем. Телефон Адама тихо прогудел, подтверждая передачу данных. – На случай, если захотите когда‑нибудь пересечься, – жизнерадостно объяснил собеседник.
– Спасибо, – ответил Адам, неуклюже кивая на прощание и чувствуя признательность за то, что от него, по всей видимости, не ожидалось ответного жеста.
Перед самым выходом уже собралась небольшая толпа, которая замедляла его движение. Выйдя во внешний двор, он направился прямо к обочине и вызвал машину.
– Эй, ты! Мистер шестьдесят процентов!
Адам обернулся. К нему направлялся мужчина в возрасте тридцати с чем‑то лет, лицо которого было искажено такой гримасой глубокого недовольства, что его похожие на подушки щеки налились красным. – Я могу вам чем‑то помочь? – беззлобно спросил Адам. Несмотря на ужас, который он испытывал при мысли о конфронтации, Адам чувствовал, что ситуация неизбежного конфликта его не столько напугала, сколько, наоборот, придала бодрости.
– Какого хера ты здесь забыл?
– Церемония открыта для публики.
– Вот только ты не часть публики!
Адам, наконец, его узнал – это был один из сыновей Райана. Он видел его со спины, когда тот входил в зал. – Недоволен завещанием, да, Джеральд?
Джеральд подошел ближе. Он чуть дрожал, но Адам не мог сказать наверняка, что было тому причиной – ярость или страх. – Живи, пока можешь, Шестидесятник. Не успеешь оглянуться, как окажешься на свалке.