— Ну а старшая-то у тебя где, Шура-то? — спроси; Шибалов.
— Да эта все там же, в Архангельском.
— Парнишко-то приехал к тебе ейный?
— Ейный, ейный. Ой, парнишко-то дак чистокапельной отец — минутки не посидит дома. Только приехал, обернулась — уж нет. Всю деревню выбегала, едва нашла. «Где, — спрашиваю, — ты пропадал-то?» — «А с собачкой, — отвечает, — играл, с Моряком». Вот не успел приехать, уж всех собак по имени знает. А что, как укусят? Они ведь его не помнят.
— Да наши собаки не тронут, — успокоил Шибалов, — они маленьких-то не обижают, хоть ты что позволяй с ними. Ну а Шура чего делает в городу? — спросил он снова.
— Да всю зиму дак болела. Каменья у нее в почке образовались. И так, видно, болели, что сама запросила операцию. «Лучше смерть, — говорит, — чем так мучиться». А врач-то ей напоперек: «Вот придумала! Буду я тебя резать, такую женщину». Больно ее уважают на работе, вишь. Так надавал лекарств дорогих, что нигде и не купить самим, — и все так прошло, — говорила Кирилловна, а сама все поглядывала, чего Шибалов с ее галошей делает.
— У нее ведь старшая-то вроде дочка? — спросил он.
Шибалов уже приклеил заплатку и теперь положил галошу на пол возле ног, а на клееное место устроил железную болваночку, чтобы лучше припечаталось. Старуха поглядела, подумала: «Хоть бы не довел. Галоша старая, а он железину на ее заворотил», — но ничего вслух не сказала об этом, а начала про Шурину дочку:
— Дочка, Ленка, старшая-то. Беспокойство растет матери тоже. Вздумала на геолога учиться. Я говорю: «Ну куда ты суешься, девка? Да разве это для девушки робота? Вон в телевизоре кажут. Хоть и морожжит в нем, морожжит, а кое-чего разобрать можно. Они, геологи-то, и на горы лезут с мешками, и через реки переходят бурные. А вода вон до вилок достает. Да как чехнет, да чехнет, полные сапоги начерпаешь, а и обсушиться негде. Учись, — говорю, — давай лучше, чтоб писать где-нибудь да у батарейки сидеть. А то вон матка всю жизнь доски таскает, и тебе охота?» Вот собрала вчера посылку к ним да ей и письмо снова написала про это. Да и с огорода кое-чего послала.
— Сколько за посылку дотуда платишь? — поинтересовался Шибалов.
— Да не помню... А мне всегда скажут на счетах, сколько заплатить-то. Да надо бы и самой в Архангельское собираться. «Парня, — говорят, — привезешь, и сама опять живи сколько хочешь». Вот уж подстынет, дак и надо на попутшую машину попадать. Лошади-то не дождаться все равно у нас, да на наших конях никогда и запрягу нет никакого. Собираюсь я, собираюсь, а то до снегу скоро, холоду-то наперло вон сколько... Да все еще Ваську ждала, приехал бы хоть приотъелся, я бы покормила хоть яичками, да и молочка бы для него лишнее побрала. Прислал фото, так совсем глаза провалились. Все ждала, ждала. И ночью-то крепко спать боюсь, думаю, вдруг приедет, а я и не услышу. Так кошка с печи соскочит — я уж и проснулась...