Мужчина средних лет, кивнув собравшимся, как старым знакомым, прихрамывая, прошел к указанному месту.
— Это моя? — спросил он, показывая на тумбочку.
— Угу, — мотнул головой Степа.
Из мутного целлофанового мешочка мужчина извлек какой-то пухлый пакет, положил его в выдвижной верхний ящичек, а все остальное сунул в тумбочку и сел на кровать, вытянув больную ногу.
— Тоже облитерирующий? — кивнул он на поджатую конечность Василия Ивановича.
Голубев ничего не понял, похоже, что он порою был глуховат, поэтому промолчал, только заинтересованно смотрел на новичка.
— Тоже, — ответил за него Степа Усиков.
— Я сразу вижу, — с гордостью сказал мужчина. — Сам давно с такой же проказой маюсь.
Ему не ответили, но он этого особо и не дожидался и запросто продолжал:
— Вот еду из института Вишневского. Профессор Сосновский лечил по схеме и с собой велел ее взять. Говорит, лечить только по схеме! И никак иначе. Вот видишь, написано, — и он развернул перед Степой какую-то бумагу. — Трофическая язва! Сколько у меня там с ней возились — и никакого сдвигу. Вот какая зараза! — опять с гордостью сказал он. — В институтах подолгу не держат больного: посмотрели, изучили — все ясно. Поезжай! И сюда телеграмму дали, чтоб ждали меня. Сестра на поезд проводила, билет в мягкий вагон достала, в буфете всего набрала на дорогу. Даже пива бутылку догадалась...
Насилий Иванович, нечасто мигая реденькими ресничками и не шевелясь, слушал доверчиво и внимательно нового человека. Коля тоже молча смотрел на него. А тот уж совсем, похоже, освоился и увлеченно говорил, хотя никто его к этому не подталкивал:
— Отношение в институте Вишневского что надо. Во всех других больницах кормят никак не больше, чем на семьдесят копеек, а там — на рупь восемь. Носки белые выдают и меняют через два дня. К чаю то печенее, то молочные сухарики, а этого компоту или какава — пей сколько влезет...
— Да, так можно болеть, — согласился Степа Усиков и посмотрел на Колю. — Правда, Николаха?
— А мне хоть давай каждый день по арбузу — все равно бы в больнице не остался.
— А чего, арбузы любишь? — спросил мужчина шутливо.
— Свободу люблю, — как-то очень по-серьезному ответил Коля.
— А кто ее не любит, — уже в тон ему сказал мужчина. — Да вот держит, — и он шлепнул по коленке больной ноги. — Жить не дает и спать по ночам тоже.
В это время в палату вошел доктор, пожилой, но креп кий еще и улыбчивый мужчина.
— Здорово, гвардейцы, — поприветствовал.
— Здравствуйте, Станислав Алексеевич.
— Как дела, Голубев, — начал он обычный обход. — Как спишь?
— Да ничего, хорошо, Станислав Алексеевич, — ровно ответил Голубев.