— Да врет он все, — категорически заверял Коля, — я же с ним из одного колхоза, знаю. И дома так же... Все стонет, чтоб на тяжелую работу не посылали. Как баба.
— Ну, Коля, зря ты так, — пытался его поостудить Василий Иванович.
— Да чего зря? Может, у него где-то и болит, так чего ныть-то? Все жилы вытянул. А все равно больше придумывает...
— У самого-то как дела? — спрашивал Василий Иванович.
— Однако лучше, — раздумчиво произносил Коля и, поддерпув штанину, щелкал ногтем по туго натянутым раздувшимся икрам. Щелчок получался сухой, словно по старой неживой коже. — Как барабан гремит, — улыбался Коля. — Вчера опять накачали кислороду под кожу. Теперь как «зисовский» баллон.
В колхозе Коля работал трактористом; видимо, скучал по технике, к которой пристрастился сызмала, и поэтому часто вспоминал о ней при удобном случае.
— Ничего, Коля, поправишься, к весне в армию поспеешь, — успокоил его и сегодня Василий Иванович, — будешь, как мой Шурка, на танке разъезжать.
— Кобылой тоже брезговать негоже, — не поднимая головы, вставил Степа Усиков.
— Да я хоть пешком... Только бы не забраковали.
— Если будешь глотать все таблетки подряд, не забракуют, — сказал Степа, намекая на странную и неразборчивую привязанность Коли ко всевозможным таблеткам. Он ел их, словно девка сладости, почти с удовольствием; причем не только те, что прописывали ему самому, но и те, от которых, бывало, отказывались Степа или Василий Иванович, или стонучий сосед по палате. Коля с такой же охотой ходил и на уколы и даже выпрашивал у сестер, чтоб сделали лишний укольчик для верности, хотя у него и так были исколоты все ягодицы. О его странных наклонностях скоро заговорили все медсестры и обеспокоенно следили, чтоб он не собирал таблетки по палатам и, грешным делом, не отравился. Но Коля все равно ухитрялся раздобыть дополнительную порцию...
— Только бы не забраковали, — повторил Коля, и Василий Иванович Голубев понимающе посмотрел на него и многозначительно произнес:
— Да, паря...
Сам Голубев сидел на кровати, как турецкий шах, по обыкновению подогнув под себя ноги и чуть заметно раскачивался, все время поглаживая и пошевеливая правую перебинтованную ступню, которая глухо и постоянно ныла и которую не сегодня-завтра должны были резать...
В это время к ним и вошла сестра с новым постояльцем.
— Вот ваше место, — указала девушка на койку, уже второй день никем не занятую, хотя в последнюю ночь человека три лежало в коридоре.
«Вон, оказывается, для кого место берегли», — подумал Степа Усиков и, оторвавшись от книги, с любопытством посмотрел на новичка.