Миша понял, что надо кончать этот разговор:
— Успокойся, Коля. Помни, что на хорошей крыше трава не растет.
— А если наголо бриться, то сразу гуще будут, — включился в разговор Игорь.
— Опять она пришла к тебе с утра? — строго спросил Коля, приблизив свое лицо к Игорю.
— Кто? — растерялся Игорь.
— Глупая мысль.
Игорь хохотнул.
— Смотрите, князь, если вы будете так мыслить и впредь, вы покроете себя неувядаемым позором...
До школы они добрались быстро.
Проходя по коридору, Коля повел носом:
— Пахнет, как в лазарете...
Еще ничего не понимая, они открыли дверь учительской и вдруг услышали за спиной недовольное бурчание Игоря:
— Опять уколы...
Действительно, ученикам делали прививки. Испуганно-возбужденные ребятишки толпились в темном коридорчике возле туалетов, жались по углам, и только самые отчаянные осмеливались подойти и заглянуть в дверь класса, где сидели молоденькие сестрички в белых халатах. Сначала дело двигалось бойко: одна из девушек открывала дверь, выпускала очередного «обработанного» ученика и бодро покрикивала: «Следующий».
Но скоро поток добровольцев иссяк и решили вызывать по списку. Для этого потребовался классный журнал. Медсестричка постарше встала из-за стола и направилась к учительской.
Когда она вошла, Миша оторопел: это была Настя, та самая, с которой он познакомился в Борке, куда возил Васю Синицына.
— Мне бы журнал пятого «А», — смущенно сказала она. — И хорошо бы кто-нибудь из учителей поприсутствовал, а то мы всех ребят не знаем, да и боятся они...
— Зачем кто-нибудь, — сказал директор. — Вот как раз подоспел классный руководитель. Наверно, он никому не уступит своих законных прав.
— Если только вам, Николай Степанович... — Миша улыбнулся, а сам подумал: «И тебе ни за что не уступлю», взял журнал и открыл перед Настей дверь.
Они неторопливо шли по коридору. Обоим что-то мешало заговорить. Миша чувствовал в себе гнетущую скованность, но никак не мог ее преодолеть. Он понимал, что по всем неписаным законам именно он должен произнести первое слово, пусть ничтожное, незначительное и необязательное, но первое. И чем больше он это понимал, тем невозможнее было отыскать его. А время шло, и затянувшееся молчание сковывало все больше.
Почувствовав растерянность п неловкость, Настя заговорила первая:
— А ведь я действительно тогда не сразу поверила, что вы учитель.
— Почему?
— Ну, как-то привыкла, что педагоги — люди ученые, солидные, в возрасте.
— И конечно, в очках и при галстуке? — начиная приходить в себя, пошутил Миша.
— Ну это, может, и необязательно, — Настя улыбнулась.