— На каких окопах? У вас же немцев не было.
— К Вологде посылали. Тогда из нашего колхозу выдвинули двенадцать человек. В одной избе и спали, взад-вперед комельями. Сперва-то Марийку забрали. Да ее не раз и посылали. Придет сухая, еле ноги волочит. Последний раз ехала с окопов с одной бабочкой, а та ее и обокрала, последнее унесла. Приехала, а ее снова посылать. Заревела, говорит: «Лучше удавлюсь, а не пойду». Таиска за нее ходила. Не покрасовалась девка. Так и состарилась. А что, Таиска, шла бы за Ваню-то Храброго. Хоть напоследок бы полизала медку, а? — неожиданно и с чувством сказала Марфа Никандровна.
— Чего мелет, сама не знает, старая, — недовольно заругалась Таиска. — Видно, язык-то ни разу не болел, дак и мелет.
— А чего, Тася, — поддержал Марфу Никандровну Миша. — Ваня, по-моему, положительный мужик. И дом у него еще хороший, и сам герой.
— Этот-то у него дом — что... Вот после матери он продал дом! — покачала головой Марфа Никандровна. — Когда его увозили из деревни, все пришли поглядеть. Жалко было отдавать эдакой дом на чужую сторону. Повезли, а бревна-то... как колокольчики...
— А дорого ли у вас дома продают? — полюбопытствовал Миша.
— Чего, уж не покупать ли надумал? — поглядела на него Марфа Никандровна.
— Да нет, я так...
— А что, и для отдыху дак больно хорошо. Река рядом, и лес недалеко.
— Да у меня ведь нет денег.
— А мы хорошему человеку и в долг дадим. Да, вот видишь: строили, строили люди; бревна рубили, ямы бутили, тес готовили, крышу надевали — сколько работы переделали, а отдадут за каки две-три сотни... — погоревала она. — А тебе-то школа и новый дом построит. Вот будешь на именинах-то и скажи директору, чтобы для тебя дом готовил к будущему году.
— Если в армию не заберут.
— А, ты еще не отслужился...
— Может, и не возьмут, — сам себя успокоил Миша.
— Ты к директору-то подговорись, он тебя затребует, али с военкомом договорится. Про все на именинах-то и потолкуй.
На именинах было не до серьезных разговоров. Сдвинутые в учительской столы, заставленные бутылками вина и графинами с разведенным спиртом и брагой, едва умещали гостей. Одна к другой стояли тарелки с рыжиками, огурцами, капустой, жареной картошкой и застывшим мясом. Галина Ивановна без конца напоминала хмельным визгливым голосом, чтобы не забыли отведать ее пирогов с яблоками и вареньем.
«Ох и голосок! — подумал Миша. — В оперу бы тебя».
Фитили в лампах все время приходилось подвертывать, потому что огонь задыхался в духоте, шуме и крике: Марфа Никандровна утром печку истопила, чтоб учителей не заморозить...