Игорь с большой неохотой готовился к отъезду. Он согласился бы на все: каждый день чистить картошку, мыть чугуны, подметать пол, лишь бы не уезжать из Заполья, не расставаться с ребятами, с которыми уже подружился.
Теперь он не сможет поглядывать на вторую парту слева, где сидела Таня, и ждать, когда она случайно обернется и посмотрит на него теплыми, как у матери, глазами...
Бригадир посулил им лошадь, только велел самим искать возчика: из колхозников посылать было некого. Но разве трудно в деревне найти доброхота прокатиться в легких санях по зимней дороге!
В провожатые напросился Пашка Синицын. Он уже, сидел в избе и терпеливо ждал, когда учителя позавтракают. Но те не спешили, ждали хозяйку.
Наконец послышались шаги на мосту, — вошла Марфа Никандровна и, не затворяя двери, позвала:
— Ну заходи, заходи, что ты степенишься, не съедят ведь тебя.
В избу вошла Настя. Миша замер. Настя смущенно поздоровалась и растерянно топталась у порога.
— Давай раздевай шубу, — скомандовала Марфа Никандровна, — вешай на крюк. Садись сюда напротив молодых да хороших. Сейчас я тебе ложку подам, хлеба отрежу, и будем управляться. А потом тебя робята быстро домахнут на лошаде-то. Чего зря ноги стаптывать, еще долго жить. Вишь вот, Михаил, — обратилась она к Мише, — забыл тогда градусник-то привезти, пришлось девочке экую дорогу пешей одолевать. Градусник-то ведь без конца понадобляется, как жо! Ну вот, спасибо тебе, милая, теперь нам надолго хватит. — И она убрала его в посудник. — Ты девка задорная, молодец! — похвалила она при всех Настю. — Да и работаешь у нас долго. Другие фельдшера в деревне как принудиловку отбывают, а срок подойдет, фюить — только дирка свистнет. А ты молодец!
Нее засмеялись. Сразу прошла напряженность, и Миша, чтобы скрыть свое смущение, взялся за ложку и предложил:
— Поешьте, Настя. Дорога дальняя.
— Да я уже ела, — розовея, ответила она, — я ведь рядом ночевала, в соседней деревне, там девочка заболела. Решила и к Марфе Никандровне зайти да занести градусник.
Это было похоже на оправдание. Настя растерянно посмотрела на Мишу. Он понял, что она просит у него помощи. Встал и сказал твердо:
— Ну, пора ехать! А то опоздаем на самолет.
Марфа Никандровна собрала старые шубы и положила их в сани для тепла, обняла и поцеловала Игоря, попрощалась с Силкиным и Мишей, потом долго стояла на крыльце и смотрела, как сани выехали из деревни, пробежали полем, медленно забрались в гору и наконец перевалились на ту сторону.
...В самолете Миша снова вспоминал, как ехали на аэродром, и переживал их недавнюю совместную дорогу. Народу в сани набралось много, было тесно, и поэтому скоро установилась веселая непринужденность и простота. Сани заваливались то на одну, то на другую сторону. При каждом толчке Миша старался поддержать Настю, чтобы она не упала, и каждый раз девушка смущенно взглядывала на него, но, встречая открытую улыбку и знакомые понимающие глаза, успокаивалась.