Пашка Синицын, повернулся ко всем спиной и беседовал наособицу с Игорем. И, словно сговорившись, все забыли про Мишу с Настей, а длинная и тряская дорога сближала намного больше, чем все предшествующие встречи.
Когда подъезжали к Борку, Миша предложил:
— Не поразмяться ли нам немножко?
— И правда, я тоже устала сидеть, — Настя спрыгнула с саней.
На зимнике тонко пахло сеном. Сухие зеленые стебли травы, запутавшись в хвое, висели кое-где на ветках придорожных елок: видимо, возы с сеном, проходившие по зимнику с дальних покосов, были слишком широки.
— Почему вы тогда обиделись? — спросила вдруг Настя.
— А что я должен был делать?
— Вы не поняли меня...
Миша промолчал. Он хорошо помнил их разговор у больничного крылечка. Понимал он и то, что если сейчас они затаятся в себе и не пойдут навстречу друг другу, то отдалятся, может быть, навсегда.
— Вы все видите, Настя... Вы умница, — Миша посмотрел ей в глаза, и Настя не отвела их, кивнула головой.
— Вижу...
Возле больницы Настя несколько замедлила шаг, потом решительно пошла к аэродрому. А там уже Силкин с радистом Веней как со старым знакомым. О билетах беспокоиться не пришлось.
Долго смотрел Миша из окна самолета на махающего фуражкой Вениамина и Настю. Бледное лицо ее быстро размывалось расстоянием и высотой...
Не успел Миша приехать в Вологду, как его потянуло обратно — на Кему, в Заполье. Слушая по утрам местное радио, он ловил себя на мысли, что ждет, когда скажут чего-нибудь про Никольский район или хотя бы передадут, какая там погода. Этот край становился его судьбой, и Миша, понимая это, испытывал необходимость больше о нем узнать, услышать, понять его людей и определить свое место среди них.
Он попытался всерьез поговорить с Гошкой Печниковым: все-таки парень там вырос.
— Ты мне скажи, — обратился он как-то к нему, — какие знаменитости родились в вашем районе, кроме Яшина?
— Я знаю точно, что в Никольщине рождаются самые крупные и кусачие комары. Хори еще, говорят, самые вонючие. Тоже достопримечательность.
— Перестань кривляться, — одернул его Миша. — Я тебя серьезно спрашиваю.
— А я тебе серьезно и отвечаю. — Печников рассердился. — Роетесь, роетесь в навозе, как жуки. Все жемчуг ищете.
— Ты чего разошелся-то? — прервал его Миша.
— Да так. Ведь наверняка притворяешься этаким радетелем сельщины. А небось на постоянное жительство туда и калачом не заманишь.
— Ну это еще посмотреть надо. Подумать.
— А чего тут смотреть да думать? Тебя никто туда и не толкает. Кому охота пропадать в захолустье? Там ведь за вредность платить не станут. Ты на хорошем счету, получше место найдешь.