Лимайн неожиданно потупил взор. Неужели и вправду провинился передо мной?
— Даш, если честно, то было принято решение сильно не афишировать о твоей пропаже, но кого надо оповестили.
Ой, лучше бы он молчал! Горько-то как его слов. А ведь думала, что я главная ценность федерации, практически сокровище нации! Но, видимо, не настолько, как себе нафантазировала.
— Оповестили, — тихо передразнила, практически полностью успокаиваясь.
Даже совесть проснулась. И вот чего я взъелась? По сути, виноват же не
Вилорг, который за своей любимой женщиной погнался, а Лапушка, который высадил меня на этой ужасной станции. Но как же хорошо и спокойно оказаться в надежных объятиях Эсама. Я даже успокоилась. И теперь точно могу спокойно предстать перед отцом и рассказать о своих злоключениях без слез и истерик.
— Да. Оповестили, — не услышал моего сарказма Лимайн, продолжая меня утешать. — Так что не переживай, похитителя твоего найдут. Ты сможешь описать его?
Я опустила глаза под суровым взором Эсама.
— Я его даже нарисовать могу.
Так что придется Лапушке делать пластику, чтобы его никто не узнал. Он еще попляшет у меня, он еще пожалеет, что решил украсть меня. Он век не забудет обо мне.
Эсам
Месяц прошел с того дня, как Дарью украл неизвестный. Весь этот месяц Эсам потратил на бесплотные попытки найти похитителя, и хоть на руках у него был очень качественный рисунок Даши, но полукровка как в дикий космос канул. О нем не удалось ничего узнать: ни имени, ни личных данных, ни отпечатков пальцев, вообще ничего.
А найти недоброжелателя хотелось до зубного скрежета. Эсам видел, как сильно изменилась Даша, похищение не прошло для нее бесследно. Она все время сидела у себя в мастерской, рисовала, даже с ним, со своим телохранителем не общалась. Да что с ним, с подругами тоже. После того, как вернулась домой, лишь пару раз виделась с сестрой Лизой, чаще созванивалась, но от гостей отказывалась, да и сама не горела желанием покидать родительский дом.
Это все сказывался шок. Наставник на молчаливые вопросы Лимайна лишь махал головой, чтобы не лезли с расспросами к его дочери. Сам с ней занимался, вел долгие разговоры в перерывах коротких дневных снов Карины. Затем Дарья погружалась в творчество и рисовала.
Эсам только грустно вздыхал: картины у юного дарования стали еще суровее, темнее и атмосфернее. Лимайн знал из отчетов ребят, которые спасли Дарью на «Мидори», что она стала свидетельницей кровавой облавы на наркодилеров. Бандиты так просто не сдавались, многие погибли при задержании. И вот одного такого Даша и нарисовала. С невероятной четкостью и филигранной точностью, словно с полотна смотрел еще живой, но уже умирающий землянин, и лужа крови под ним, казалось, растекалась по полотну. Дарье удалось создать шедевр! Так верещал ее агент, Эсам хоть и восхищался мастерством Даши рисовать правдоподобные портреты, но не посмертно же?