Тут комм Виолетты ожил, и женщине хватило взгляда на имя абонента, чтобы вздрогнуть от страха. Ангел был прав? Звонил как раз Алиас Тамино, покровитель ее мужа и преданный фанат самой Виолы.
Испуганно подняв взор на застывшего Ангела, Виола дрожащим шепотом спросила:
— Что делать?
Феликс, шумно выдохнув и сняв с кисти жены комм, включил его, принимая звонок.
— Приветствую вас, ши Тамино.
— О, Феликс, я рад видеть тебя. Через два часа буду, встретимся в «Алом бархате» и Виолу прихвати.
Приказ, холодный и бескомпромиссный, резал Эйлонскую по живому, а Феликс не сдерживался в выражениях, зарываясь пальцами в волосы. Он смог успокоиться минут через пять, сел перед напуганной женой на корточки и взял ее холодные пальцы в свои горячие ладони. Нанотоп одиноко лежал на столе. Двое долго смотрели друг другу в глаза.
— Это будет шедевр, Виола. Но только с помощью Алиаса, обещаю, он не тронет тебя.
— Ты о чем?
— Он летит знакомить тебя с кнутом, маленькая моя. Ты же этого хотела? Теперь уже и не отвертеться.
— Он что, отходит меня кнутом? — в ужасе ахнула Виола и отъехала на кресле от мужа, который не успел схватить ее ладони, упал на колени и, низко опустив голову, расхохотался.
— Виолетта, ты же не мазохистка. Какое отходить? Нет, Тамино садист, но не сумасшедший. Есть строгие законы, которые он не переступит. Ты не получишь наслаждения, если он отходит тебя. Нет, он найдет мазохиста, наверное. Просто тебе не понравится даже смотреть на это, поверь. Но ты разбудила демона, и надо его успокоить, дать то, что он хочет.
— А что он хочет? — робко уточнила Виола.
В душе она готова была разораться на мужа, который преклонялся перед своим покровителем, боготворил его и обожал. Да и сама Виола была искренне благодарна Тамино за то, что он спас в свое время Феликса и не раз, но любой благодарности есть пределы.
— Книгу, Виола. От тебя он может хотеть только книгу.
Альбинос поднялся, отряхнул брюки, а затем, склонив набок голову, хищно воззрился на раскрасневшуюся от волнения жену, тихо спросил:
— А ты что подумала?
Виола резко подняла на мужа глаза и застыла, прекрасно осознавая, что Феликс читал ее мысли как открытую книгу. Он видел все, о чем подумала женщина, и, кажется, ревновал, злился.
Миг и оба рассмеялись. Глупость несусветная ревновать к такому, как Тамино. Феликс обнял жену, поднимая с кресла, поцеловал ее глубоко и властно, мягко поглаживая округлый живот.
— Ничего не бойся. Я возьму ши Тамино на себя.
— Спасибо и прости. Я не подумала.
— Ну, думать это не твое, Виола, для этого у тебя есть я.