Никто не хочет ругаться: в совете директоров чтили и любили Кирилла, а я лишь стараюсь помочь.
Поэтому сейчас я искренне улыбаюсь Олегу, помня, что мне нужны союзники. Одной сопротивляться тяжело, но я надеюсь, что смогу найти хоть какие-то доказательства, которые смогут доказать не только мне, но и другим: Поддубный — убийца, и место ему в тюрьме, а не за директорским столом.
На совещание он приходит в числе последних и сидит с отстраненным лицом, словно и дела нет до того, что падают звонки и офисы продаж жалуются на отсутствие клиентов. Я вспоминаю, что акция в «Лесном доме» давно не обновлялась, да и сайт выглядит уже устаревшим. Начинаю говорить вслух свои предположения, но стоит только ему услышать мой голос, как мужские глаза начинают гореть злобным огнем. Увидев это, я стараюсь больше не поворачиваться к Илье, а тот избегает моего взгляда. У меня достаточно аргументов, чтобы заткнуть его за пояс, и под рукой лежат распечатанные таблицы — так и хочется швырнуть их ему в лицо, сбавив спесь, но я вдруг решаю остановиться.
Разве мне так важно доказать, что я тоже разбираюсь в маркетинге и продажах? Что мое музыкальное образование не мешает умению считать деньги?
Нет. Я здесь не за этим. И если бы наша строительная империя была лишь его заслугой, я бы сделала все, чтобы она развалилась, но вряд ли она для него нечто большее, чем источник денег.
Я хочу узнать Илью Поддубного получше, и как только парень проявит свои слабости, нанести ему сокрушительный удар, такой, чтобы он еще долго после поднимался с колен.
За все одинокие ночи, что я сейчас провожу дома, за то, что от моей счастливой жизни осталась только иллюзия.
Когда я ухожу после первой части совещания, собираясь съездить в «Лесной дом» и пообщаться с продавцами, на встречу мне бежит Федоров. Я уступаю дорогу, прижимая папку к груди, но понимаю, что лучше сейчас — следовать за ним следом, ведь он точно несется туда, откуда я только что вышла.
И в тот момент, когда я подхожу к двери, слышу его фразу:
— В «Палладиуме» обвалились лестничные пролеты. Один рабочий погиб, несколько пострадали.
Поддубный вылетает следом, едва не сбивая меня с ног, и схватив за локоть мужчину, кричит в кабинет, где тут же стихают все звуки.
— Поехали на стройку, — безапелляционно заявляет Федорову, а я вдруг решаюсь:
— Я с вами.
— Нет! — рявкает Поддубный, но я не собираюсь слушать его. В конце концов, у меня есть своя машина, и место строительства я знаю, как свои пять пальцев. Впихиваю секретарю успевшие за утро надоесть бумаги, мчусь к стоянке, вспоминая, есть ли в багажнике каска и сменная обувь.