Все бесит, все.
И в таком состоянии в коридоре мне попадается Влади. Со свежим лицом, точно это не она вчера шлялась ночью. Стоит с Олесей, спиной ко мне, и я очень хорошо вижу ее фигуру, в обтягивающей юбке выше колен, в прозрачной черной блузке. На спине — широкая полоска бюстгальтера с застежкой, от которой в разные стороны расходятся ажурные ленты бретелек.
Это она на работу в таком виде решила припереться? Мужика тут ищет, что ли?
Останавливаюсь рядом с ними, пряча руки в карманы брюк и готовясь поработать с ее самооценкой.
— А что, у нас дресс-код отменили?
Олеся смотрит на меня с сомнением, не понимает, о чем я. А Влади даже не оборачивается, хотя прекрасно слышит и знает, к кому я обращаюсь. Ее спина напрягается, заставляя девушку выпрямиться. Стоит, словно аршин проглотила, а я приближаюсь еще ближе, окидывая ее демонстративно взглядом.
— Или теперь принято вот так одеваться? — и киваю на ее ноги, обтянутые полупрозрачным капроном телесного цвета. Нет, не колготки, чулки. Такие, как Саша, носят только их.
— У тебя какие-то претензии ко мне? — говорит ровно, но все равно волнуется, и я испытываю удовлетворение от ее нервозного состояния.
— У меня претензии ко всем, — повышаю голос, оглядывая выглянувших в коридор сотрудников, — кто решит прийти на работу в прикиде, достойном борделя. Мы серьезная компания, и дресс-код должен быть подобающим.
Я знаю, что дал лишка: Влади не выглядит проституткой, соблазнительно — да, но не пошло. Однако мальчишеское желание задеть оказывается выше здравого смысла.
— Где-то прописан офисный стиль? — она обескураженно пытается отстоять свою позицию, но ничего не выходит, я обрубаю:
— Иногда достаточно просто в зеркало посмотреть и вспомнить, что не все на работу приходят спать с начальниками.
Последнюю фразу выдаю чуть тише, но те, кто хотел услышать — услышали. Я вижу, как задыхается Влади, краснея, и ухожу, оставляя последнее слово за собой.
Ощущение победы длится недолго: ровно до тех пор, пока из окна кабинета я не вижу, как Саша покидает офис почти сразу после нашего конфликта.
— Сука, — матерюсь сквозь зубы, подходя ближе и смотря на нее сквозь жалюзи.
Нет, она не плачет, но лицо по-прежнему алеет, а в движениях — излишняя резкость. Я пытаюсь не чувствовать себя придурком, но не выходит, слишком детским выглядит мой поступок.
Ну дебил, что скажешь.
Из офиса я сваливаю в третьем часу, пока не успел испортить настроение еще кому-нибудь. Как только вытаскиваю Олега из черного списка, он тут же начинает звонить с претензиями:
— Ты охренел, что ли? Опять в блок поставил, Дуб?