Тара же все время нянчилась с ребенком, словно веселее в жизни ничего не делала. Они вместе с Чи – женщиной, что жила в этом доме – мне постоянно пытались всунуть в руки это орущее и сморщенное чудовище.
– Да не бойся ты, Хани! Подержи ее! Смотри, какие глазки – мамины!
Если я чего и боялась, так что эта маленькая обезьяна с «мамиными глазками» обгадит мне штаны! В итоге, когда Нал позвал меня на рынок, я с радостью согласилась. Хоть и понимала, что снова столкнусь с уличным любопытством.
Рынок представлял собой не сборище различных торговцев, а один длиннющий прилавок с несколькими продавцами. У горожан были установлены обменные курсы – например, шкурку червееда можно обменять на мешочек сухой морсянки или на два платка. Если же появлялся новый товар, то цена устанавливалась в ходе переговоров – иногда довольно длительных.
Компанию нам составили Дик и, конечно, Кирк, который принимал на себя хотя бы часть всеобщего любопытства. Теперь не все норовили ткнуть в меня пальцем, многие обращалась напрямую к «счастливчику». Поступила и пара десятков предложений мне на будущее, я улыбалась глупо, как болванка, но ничего не отвечала. Всего на две шкуры червееда и одну кожу птеродактиля мне купили подходящую обувь и новую одежду: штаны, рубаху и легкую куртку. Нал предлагал купить мне и платье – это такой цветной мешок с дырками для головы и рук, который женщины надевали на себя и подвязывали на поясе. Платья были разной длины – от доходящих до пят до едва закрывающих попу. По улице ходили дамы и в тех, и в других. Но я отказалась – мешки эти словно были предназначены для того, чтобы все окружающие мужчины могли рассмотреть величину твоей груди и тонкость твоей талии. Даже длинные были сшиты из таких материалов, что струились по ногам… Ну и чего они хотели от мужчин, выряжаясь в такие одежды? Чтобы те только об «этом» и думали? Когда ко мне подходили уж слишком близко, Кирк за локоть подтягивал меня к себе, этим останавливая всех любопытных. У них не было в порядке вещей бороться за женщину, которая уже выбрала себе мужчину, да к тому же носит его ребенка.
Детей вокруг было множество, и никто не раздражался, когда те что-то вытворяли. Наоборот, буквально каждый норовил или погладить по голове, или дать вкусную ягоду. Потому-то их чада и избалованы донельзя! У нас бы просто прибили на месте ту девчонку, которая ухватила с прилавка какой-то товар и кинула на землю. А тут нет – добродушно пожурили, подняли уроненное и сделали вид, что ничего не произошло.
На утро третьего дня мы собирались в путь. Пойдем по торговой тропе, а значит, впереди у меня еще пара недель до того, как моя жизнь снова кардинально изменится – ведь неизвестно, как отреагируют Матери на мои просьбы. К тому моменту я была уже рада покинуть Город Травы – за такое короткое время меня сильно утомил бесконечный шум. Под землей тоже никогда не бывало совсем тихо, но детских визгов – уж точно поменьше. Да и личное пространство у нас уважали больше – по крайней мере, никто не стал бы трогать тебя без причины – только если это твоя девушка или на танцах, когда приходится держаться за руки.