Уже через месяц Лоренс нашел специалиста по репродуктивному здоровью. Мы записались на прием, понимая, что, учитывая состояние нашего здоровья и одиннадцать лет без надежной контрацепции (и без беременности), нам, скорее всего, потребуется помощь. Все дни, остававшиеся до приема, мы взволнованно, хотя и осторожно, обсуждали свои возможности. Клиника оказалась уютной и располагающей, но мы не смогли сказать того же о враче. За время беседы с нами он ни на секунду не расстался со своим блэкберри.
— Так сколько, вы говорите, вам лет? — поинтересовался он, когда мы расположились на стульях и представились.
Он посмотрел на заполненные нами анкеты, начал постукивать ногой по ножке стула, что, как мне показалось, свидетельствовало об охватившем его раздражении, снова переключил внимание на блэкберри и произнес:
— С моей стороны было бы неэтично помогать вам, в вашем возрасте, родить ребенка.
Я тут же закрылась. Я знала многих женщин, забеременевших в сорок с лишним лет. К сожалению, я была так подавлена, что не рискнула ничего уточнять. Я хотела объяснить, что годы от двадцати до тридцати были самым мрачным периодом моей жизни и если бы я привела в мир ребенка тогда, то лишь передала бы эстафету страданий дальше. Но я в буквальном смысле не могла проронить ни слова.
Я очень благодарна Лоренсу, который поспешил мне на выручку.
— Я должен прояснить ситуацию, — заговорил он. — Мы ожидали так долго из-за меня. У меня были свои причины для осторожности, и на что мы на самом деле рассчитываем, так это на помощь в…
— Послушайте, — перебил врач, переводя взгляд на меня. — Когда речь идет о рождении детей, основная нагрузка ложится на женщину, и ее возраст имеет первостепенное значение.
Он снова переключился на блэкберри.
Все мои прежние комплексы в одно мгновение вернулись, затопив меня волнами стыда и самобичевания.
Единственное на что, по мнению этого врача, мы могли рассчитывать, так это на то, что нам удастся найти донора яйцеклетки. Но наша медицинская страховка не включала в себя лечение от бесплодия, и денег для оплаты курса подобного лечения у нас не было. Я также опасалась, что, если мы зачнем ребенка подобным образом, он будет дважды проклят моей семьей. Они в любом случае не приняли бы мое дитя, не говоря уже о ребенке из донорской яйцеклетки. Я плакала всю дорогу домой, а по прибытии тут же усадила себе на колени Бу. Я обнимала своего лохматого малыша, а его густая шерсть бесследно впитывала мои слезы. Портос тоже подошел и уперся в меня своим пушистым бедром, как будто говоря: «Я знаю, что почесывание меня именно в этом месте способно решить все твои проблемы!» И Данте по своему обыкновению облизал мое лицо, напоминая мне, что я не одна.