Тёплый воздух окутывает с головы до ног, опьяняя и расслабляя.
Сабуров даже не даёт времени разуться. Да и зачем? Мне же самой потом драить эти полы.
— Патимат, закажи для Серафимы нормальное платье. Или она в таком виде уборкой занимается? — пересекая широким шагом кухню, обращается он к женщине.
Я смотрю на свои коленки, обтянутые лайкрой, и не пойму, что его не устраивает.
Судя по взгляду Патимат, она тоже недоумевает. Смотрит на нас растерянно.
Ах да. Та́ми. Может, Ратмир блюдёт его честь и переживает, что я совращу брата приятеля?
— У меня нормальная одежда, — злясь чеканю, выделяя каждое слово, — что тебя не устраивает?
Глаза Патимат мечутся с меня на хозяина дома. Испуганные. Похоже, я перегибаю палку, а остановиться не могу.
— В этом доме такие правила, Серафима, — пытается разрядить обстановку Патимат, пока Сабуров закипает.
— Клала я на ваши правила, — не успеваю договорить последнее слово, как пальцы Ратмира оказываются на моей шее. Сжимают, приподнимая вверх. Я почти вишу, касаясь пола самыми кончиками носков, и смотрю в тигриные глаза. Обманчиво спокойные.
— Я говорю — ты делаешь. Не делаешь — будешь наказана.
Странно, но только сейчас до меня доходит, что ему достаточно сомкнуть пальцы чуть сильнее и я задохнусь. Сабурову даже не составит труда это сделать.
Почему мне раньше казалось, что он спокоен? Вот смотрю на него. Лицо расслабленное, а глаза полыхают. И ведь ему хочется меня придушить. А мне так не хочется отступать.
Царапаю ногтями его запястье, хрипло повторяя:
— Отпусти.
Но не отпускает. Желая закрепить полученный мной урок. Понимаю это интуитивно. Читая эти мысли в его глазах. Он доносит до меня, что может стереть в порошок. И от меня даже мокрого места не останется.
А все мои инстинкты кричат: бежать, бежать, бежать.
Размыкает пальцы, поправляет запонки, возвращая рукав обратно. Будто договор подписывал. Или делал ещё нечто обыденное. Именно так он и выглядит. Словно душить тощих девчонок для него в порядке вещей.
Дышу тяжело, растирая шею. Смотрю на него с ненавистью.
— На завтра приглашены гости. Я хочу, чтобы Серафима прислуживала за столом.
Он обращался к Патимат.
Я опустила глаза в пол, пытаясь спрятать эмоции.
Убирать пустые комнаты — это одно. Там, за закрытой дверью, меня никто не видит. Я привыкла к физическому труду, он не страшит меня. Но Сабуров хочет унизить. Показать диковинную горничную своим друзьям? Доказать, что подчинил меня?
Только представив завтрашний вечер, мне стало дурно.
Но я стою, расправив плечи, поднимаю ресницы, упираясь глазами в его взгляд. И сцепляю зубы.