В такси укачивало. Я прислонилась лбом к холодному стеклу, сжалась вся и молилась о том, чтобы скорее доехать до дома Сабурова. Пробки нас миновали.
Жёлтое такси остановилось у ворот. Выползла из машины, едва не упав лицом в сугроб. Собрала немного снега и приложила к пылающему лбу, пока ждала, чтобы мне открыли дверь. Охранник узнал меня и пропустил внутрь.
— Ты чего так поздно, Серафима? — интересуется. А мне кажется, если я открою рот, то выблюю желудок.
Бросаю на него взгляд. Мужчина кивает, давая понять, что вопросов нет. Выгляжу я достаточно паршиво, чтобы ничего не объяснять.
На морозе стало немного легче. Набрав номер Патимат, я спросила у неё, что можно принять в моём состоянии. Голос у неё оказался крайне обеспокоенным.
— Вызывай скорую, — доносится из трубки.
Я мотаю отрицательно головой, забывая, что она меня не видит.
— Серафима!
— Нет, не хочу в больницу. Это просто тошнота. Утром всё пройдёт.
Голова раскалывалась. Добралась до кухни и сползла на пол по стенке вместе с аптечкой. Ноги не держали.
— Промой желудок, потом выпей.
— Угу, — язык совсем не двигается во рту. Будто распух.
Через час желудок был пуст, и я приняла лекарство, которое захватила с собой в ванную комнату, примыкающую к спальне прислуги. Подложила под щёку полотенце и так и уснула на тёплом полу, свернувшись калачиком. Знобило так сильно, что зубы скрежетали.
Не имея представления сколько прошло времени, очнулась оттого, что рядом кто-то орёт. Не полегчало. Голова болела только сильнее. В ушах стоял гул. А Фатима Гурбановна так истошно на меня кричала что, становилось ещё хуже.
Она не употребляла матерных слов, как мой отчим. Но и с её скудным лексиконом ей удалось облить меня грязью, так чтобы я могла почувствовать себя самой последней уличной девкой.
Все мои реакции заторможены, восприятие реальности будто поставили на паузу. Момент, когда она схватила меня за волосы и стала мотать из стороны в сторону, смазался.
Сил сопротивляться ей не было. Женщина кричала мне в лицо, а я ощутила, как вода, оставшаяся в моём желудке, поднимается наверх. И в следующее мгновение остаётся на подоле её длинной юбки.
Вытираю рот рукавом кофты. Извиняюсь заплетающимся языком.
Она решает, что я пьяная. Ударяет меня по щеке.
Мышцы такие слабые, что я даже не могу подняться с пола. Не то что защитить себя.
Подбирая юбку, женщина быстро покидает комнату. Уверена, это не конец. Она вернётся и продолжит.
Я еле-еле поднимаюсь на ноги, чтобы промыть рот и умыться. Смотрю на себя в зеркало, не узнавая. Лицо даже не белое — серое. Со мной что-то не то. Это уже не похоже на отравление.