— Суворов, а тебя каким ветром сюда занесло? Или это ты новый парень Карташовой?
— Этой Картохи? Пффф, обижаете, Максим Викторович, это же подруга детства, сказала, что…
Ладошка Евы накрывает рот Никиты Суворова, чтобы тот не взболтнул лишнего. Занимательная сцена получилась: она в моих руках, даже не возмущается, а рот закрывает другому.
— Вы знакомы? — Карташова дует губы и взбудоражено смотрит на Никиту.
— Мой отец работает в его компании, уже тыщу лет.
— Это ты загнул парень, — смеюсь в ответ.
— Так что у вас произошло? Вы так романтично обнимаетесь? Это и есть твой противный препод? Или вы с ним не в платонических отношениях?
И тут Ева впервые осознает, что я до сих пор держу ее за талию.
— Вот еще, он меня геройски спас от асфальтной болезни.
— Ты как всегда под ноги не смотришь, — смеется Никита, я же больше не держу Карташову, мне бы о ключах не забыть.
— А куда это вы в кусты, — ржет парень, видя, как я едва не ныряю в колючие заросли.
— Ищет вчерашний день, — фыркает Ева, — поехали в клуб, я уже устала тебя дожидаться.
— Нетерпеливая, помаду подправь, смазалась.
Голоса пары отдаляются, Ева возмущается, Никита все время ее затрагивает и насмехается. Хороша пара, ничего не скажешь.
Макс
— Карташова, тебя на следующей перемене к себе Наталья Анатольевна вызывает.
— Слушай, Белкина, тебя не учили по имени обращаться?
Меня уже вторую неделю бесит то, что староста группы возомнила из себя королеву. А как же, третий год быть вожаком стаи, уметь сунуть нос в любое отверстие. И даже другим заметно, как Инна относится ко мне с той самой первой минуты, когда я появилась на пороге аудитории. Тот критический, оценивающий взгляд не спутаешь ни с чем. Впрочем, я привыкла к подобным любопытным изучениям. Позже ребята рассказали, что Белкина привыкла быть первой во всем: золотая медалистка, отличная память и куча достоинств. Только вот воспитание с пробелами. Хотя, не таких зазнаек видели, прорвемся.
— А чем тебя твоя фамилия не нравится?
— Мне моя очень нравится, но смотри сама, Белкина так Белкина, я — прилежная ученица.
— Евка, ты посмотри, как у нее щеки вздулись, — едва не хрюкнул Лешка Батурин и изобразил раздутое самомнение старосты, едва не стукнувшись головой о стол.
— Орехи прячет или это от переизбытка адреналина ее так надуло?
Склоняюсь головой к столу и тихонько смеюсь, рассматривая у парня синие глаза с длинными ресницами. Везет же некоторым, а вот я свои как только не подкрашиваю и нет такой длинны и густоты.
— Она злопамятная, — замежду прочим предупреждает меня парень и подмигивает.