— Ненормальная! — С насмешкой рычит Макс, пробираясь ладонями к моим бедрам, я же чувствую его возбуждение.
— Спасибо за вердикт. Увези меня отсюда, только не домой.
Внутри назревает взрыв, я нервно кусаю губы.
— И это всё, что ты мне можешь сейчас сказать? Уверенна, что домой не хочешь?
— Я тебя хочу, Макс. — Мои руки сплетаются на его шее, а губы ищут его горячий рот.
— Я же тебя просто там, в машине, — едва не задыхается Макс, сильнее сжимая мне ягодицы, а мои трусики уже полностью промокли.
— Ты же говорил, что это не романтично, — покусываю его ухо, пока Макс, гладит мо прелести.
— Плевать, хочу тебя всю.
Макс
Я безумно зол на брата, такие дерзкие поступки по отношению ко мне он давно не проворачивал. Уязвленное самолюбие? Естественно. Благородство — это не про брата, когда разговор заходит о понравившейся бабе. И Ева его зацепила, вот только все его увлечение на уровне лёгкого флирта и кратковременных отношений, завязанных на сексе. И чем пристальнее я сегодня наблюдал за братом, тем больше понимал, что такого вмешательства в его жизнь этот эгоист мне просто так с рук не спустит. И нет никаких «мы же братья», когда дело касается женщин, которые нравятся нам двоим.
А слова о чувствах к Еве изменили лицо брата до неузнаваемости. Мне ждать очередной подножки? Бесспорно, но я буду начеку.
Вывалились из квартиры Мишки. Я — с чугунной головой, потому что впервые не только свидетелям заявил о своих чувствах, но и себе наконец-то откровенно признался в том, что эта малышка задела меня откровенно. И с каждым днем мои мозги дымятся, когда думаю о том, как вокруг этой девочки вьются молодчики. Семнадцать лет разницы — это уже почти критично. Или это я загоняюсь, не думая о том, что нужно просто жить и наслаждаться каждым мгновением.
— Я же так в квартире сказал вполне серьезно, — спускаемся по лестнице, а я внезапно уволакиваю Еву к стеночке и прижимаю своим напряженным телом, которое ноет от желания.
— А я думала, что таким способом ты дал бату под дых, чтобы этот наглец наконец-то отвянул.
Смеюсь. Смотрю с такой похотью, ладонью сжимая упругую грудь. Девушка выгибается мне навстречу, сплетает руки на затылке и едва ли не извивается подо мной.
— Хочу быть в тебе, — кусаю ей шею, — кто уже мокренькая?
— Упс, даже не знаю, — хлопает ресницами, накрывая мою настырную ладонь, которая протиснулась между нашими телами, опускаясь к лобку.
— Карташова, я же ревную, я думал, взорвусь, увидев его там, в универе.
— Ему крупно повезло, что я ему не оторвала секс-инструмент, — поджала обидой губы, а я самодовольно целую её в шею.