Женщина торопливо сделала несколько глотков чая и продолжила.
— К тому времени у нас сложилась определённая компания: я и Саша, Киреевы Людмила и Георгий, Суриковы Татьяна и Аркаша, Голубочкин Василий с супругой Катей и двумя детьми, Оксаной и Игорем, и холостой майор Пётр Степанович Вакуленко. Этим составом нас мотало по гарнизонам, этим — занесло и в Бурятию. Первыми не выдержали Голубочкины — до ближайшей школы было около сорока километров, пришлось просить о переводе. Таня Сурикова забеременела, тяжело носила, тоже пришлось просить перевод ближе к какому-либо городу. Остальные все так и служили в глуши на границе. Нас туда забросило в восемьдесят пятом, в ноябре, пока суд да дело, восемьдесят шестой пролетел пулей, а там наступил и восемьдесят седьмой…
Она судорожно вздохнула и смахнула набежавшие слёзы. Мы приготовились к самой драматичной части — Влад родился в начале 1988 года. В больнице дату рождения поставили примерную — 5 января.
— На Первомай мы отгуляли мой день рождения, а на День Победы снова собрались за праздничным столом. Пели песни, плясали, жарили шашлыки… Я собиралась забрать из духовки томлённую картошку, а Саша велел сидеть и пошёл сам. Нелепая случайность — жидкость из казана затушила огонёк в духовке, а газ продолжал наполнять деревянный барак, искра от древней розетки моментально разожглась, грохнул взрыв, и почти десять лет моей счастливой жизни навсегда сгинули в том пламени.
Я уткнулась в плечо Влада и закрыла рот рукой, пытаясь сдержать рвущиеся рыдания. Парень же сидел, словно каменное изваяние — ни шороха, ни звука, ни малейшего движения. Ирина Михайловна встала, прошлась по кухне, выглянула в окно, набрала стакан воды и протянула мне.
— Не терзай сердце, девочка. Это история давно минувших дней, и я сполна по ней отгоревала.
— Спасибо, — с благодарностью приняла стакан и отпила.
— Я вижу, какая ты добрая, отзывчивая девочка. Рада, что у моего сына такая достойная невеста!
— Спасибо, — ещё больше смутилась я.
Женщина села и продолжила:
— После несчастного случая гарнизон расформировали. Кроме моего Саши в пожаре погибли весь руководящий состав и несколько солдат. Временно нас перекинули назад во Владимирскую область. Киреевы получили долгожданное жильё, а я вернулась вдовой в отчий дом. Вакуленко получил подполковника и пригласил нас на скромное обмывание погон. На тот момент я ещё не знала о беременности, списывая симптомы на сильный стресс. Близился август. В городке было так душно, знойно! Я изнемогала. Пётр постоянно выносил мне кувшин воды и отправился отвезти на своей «Волге» до дома по завершении мероприятия. Перед домом родителей он признался мне в любви. «Понимаю, что ты сейчас не готова, но я готов ждать сколько необходимо». Он говорил, а мне было плохо — в прямом смысле слова. Я еле успела добежать до кустов, и меня стошнило. В понедельник я пошла в санчасть и узнала о беременности. Я была счастлива! Я носила под сердцем частицу своего мужа! Родители меня поддерживали; я плохо переносила токсикоз, постоянно была на больничном. В октябре отец умер от острого инфаркта прямо за станком на заводе. На похоронах мать не выдержала горя — её разбил инсульт. Я осталась одна — с растущим животом и лежачей матерью. Близился декрет. У меня почти не оставалось сил, я не представляла, как справлюсь с навалившимся горем: как буду следить за матерью и за новорожденным ребёнком.