- Бвана-а-а... - заревел я не своим голосом. - Машка пропала-а-а-а...
Лумумба устало вздохнул и развернулся. А затем показал трехлитровую банку, наполовину полную воды. В ней, как в бассейне, плескалась моя напарница.
- Растяпа. Тебе и тамагочи доверить нельзя, не то что живую скотинку.
Сунув банку мне в руки, он отвернулся.
- Но почему вы её не превратите обратно? - спросил я, осматривая напарницу. Та выглядела бодрой и вполне довольной жизнью.
- Некогда, - отмахнулся учитель. - Да и не время еще.
По-моему, он просто хотел наслаждаться поездкой в тишине и покое.
- Бвана, - оглядевшись, тревожно позвал я.
- Ну что еще?
- Я тут подумал... А пирамиды только в Гизе бывают, или еще где?
- Только в Гизе, а что?
- А то, что вы сами-то давно по сторонам смотрели?
И я указал на далёкий горизонт. Там, на фоне заходящего солнца, вырисовывались четкие треугольники пирамид. За ними, клубясь черными смерчами, вспухала пыльная буря. С каждым поворотом колёс она становилась всё ближе.
- Тормози, - приказал Сету Лумумба. Тот послушно прижался к обочине. - А теперь выходим из машины, быстро.
- Но что случи...
- Линглесу, - Т'чала, вспрыгнув на капот машины, нюхал воздух. - Я чувствую биение его сердца.
Сняв наушники, он аккуратно уложил их в карман широких джинсов.
- Бвана, скорее превращайте Машку, - забеспокоился я.
Резонов было несколько: во-первых, потерять земноводное в суматохе - если, например, разобьется банка. Во-вторых... Если с нами что-нибудь случится, ей что, всю жизнь в лягушках ходить? И в-третьих, но не последних по значению: как же сильно она разозлится, когда узнает, что пропустила самое интересное!
- Дай сюда, - наставник выдернул банку у меня из рук и затолкал в жилетный карман.
Это решило проблему первых двух пунктов. Но с последним таки могли быть крупные неприятности...
- Она - существо без магии. Линглесу сочтет её слабым звеном, - наставник пристально посмотрел мне в глаза. - Это не её битва.
На миг я испытал облегчение. Пускай. Пускай пересидит в безопасности. А мы и сами разберемся, что к чему... А потом вернулась та же мысль: если с бваной что-нибудь случится...
Ненавязчиво, делая вид, что так и надо, я вышел вперед и загородил собой наставника.
Буря налетела, как таран. Воздух сделался густым и липким. Подобно горячей смоле, он прилипал к лицу, путался в волосах и совсем не хотел проникать в лёгкие.
Потемнело: песок, камни и прочий мусор пришли в движение, сбились в плотные смерчи и заклубились вокруг. Меж ними проскакивали ветвистые, как перекати-поле, молнии.
Когда Астон-Мартин оказался меж двух таких смерчей, молнии окутали его целиком, подняли над землей, а затем изо всех сил швырнули на дорогу.