Лумумбу несло. Несло на волнах того вдохновения, которое посещает приговоренных к смерти. Как щепку в сточной канаве. Как нищего, объевшегося зеленых яблок... И я не выдержал.
- Соратники, - сделав шаг вперед, начал я дрогнувшим голосом. - Как завещал великий Лумумба, свобода и честь - самые главные сокровища. Великие воины говорят, что можно отобрать землю, на которой мы живем, но нельзя отобрать землю, в которой нас похоронят. Так вот: не бойтесь смерти! Один раз через это нужно пройти... А потом бвана нас призовёт, поднимет, и нам уже ничего не будет страшно. Потому что даже могил у нас не будет, а значит - терять нам будет абсолютно нечего...
- А что это вы тут дэлаэтэ?
Сет был в дымину. В одной руке у него был калебас с пальмовым вином, в другой - девушка, одетая в одну травяную юбочку. Она пьяно хихикала и висла у бога смерти на шее.
- Через Нил прыгаем, не видишь что ли? - отбрила Машка. Я с ней был солидарен: пьяная ипостась Сета была еще неприятнее, чем трезвая.
- Тебе что больше нравится: стоять в воротах или бегать по полю? - спросил наставник, критически оглядывая это ходячее недоразумение.
- Только его нам и не хватало! - испугался я. - Одумайтесь пока не поздно, наставник. Он всё испортит...
- Непра-а-ально рассуждаешь, младший, ик, падаван! - отпустив девушку, гримасничая, Сет выпрямился. Но, даже поднявшись на цыпочки, всё равно доходил мне только до нижнего ребра. - С-смерть - всему голова... А я - он и есть...
- Да тебя соплёй перешибить можно, - выплюнула напарница. - То же мне, гвоздь беременный.
Сет начал фокусироваться на Машке. Глазки его похолодели, сделались тупыми и равнодушными...
- Мы принимаем участие в Большой Игре, - сказал наставник. - Третьим будешь?
До Сета начало доходить. Не скажу, что он тут же протрезвел, но сделал поистине божественное усилие, чтобы не шататься.
- Вы... что? - переспросил он тихо. Обычно такой голос раздается с другого конца руки, поигрывающей перед твоим лицом заточкой.
- Мы, - поправил его бвана. - Мы участвуем в Игре.
- Это значит, что ты тоже, - охотно пояснила Машка. - Хотя я сомневаюсь, что от такой козявки будет толк.
- Козявки? - переспросил Сет, а затем повернулся к Лумумбе. - Убэлы её от мэня! Как мужчына прошу, убэлы па-харошему... Иначэ я за себя нэ атвечаю.
- Ты заключил сделку, Сет, - равнодушно сказал бвана. - А это значит...
- Я знаю, что это значит! Но оскорбления моей персоны в условия не входили! А у меня, между прочим, тонкая душевная организация. И депрессия.
- А мой конёк - игра на нервах, - перебила Машка. - Не дадим друг другу заскучать?