Может, мне пора уже выбросить белый флаг и сдаться?
Я сама не заметила, как вышла на улицу, пошла куда-то, слушая, как кипит вокруг меня жизнь. Вчера выпал снег, покрыв город белым покрывалом. Подняла повыше шарф и задышала в него, согревая дыхание.
В парке на заснеженной лужайке играли мужчина и собака. Человек лепил снежки и бросал псу, а тот старался поймать их пастью и громко лаял от восторга. Я узнала Макса и Друга. Неужели я так долго гуляла и пропустила окончание выставки?
Никитин обернулся и увидел меня. Он замер с очередным снежком в руках. Пёс прыгал вокруг него, пытаясь выхватить снег.
Думаю, эта встреча взглядов длилась лишь несколько секунд, но мне показалось, что прошла вечность. Верила ли я ему? Была ли готова забыть обо всём, что мешало нам, переступить через возведённые мною же преграды…
Друг в очередной раз подпрыгнул и повалил Макса в снег. Упав, тот рассмеялся и попытался обнять вырывавшегося пса.
Может, и не верила, но этот мужчина определённо заслуживал второго шанса. Я решительно зашагала к Никитину.
– Макс, – позвала, заставляя мажора подняться на ноги, – я согласна, я хочу попробовать ещё раз.
Он молчал и смотрел на меня. А Друг бегал вокруг нас кругами, оглашая окрестности радостным лаем.
Я с нетерпением ждала ответа Макса. А он задумчиво молчал и смотрел куда-то сквозь меня с лёгкой улыбкой на губах.
– Ты замёрзла, – вдруг сказал он, – пойдём в гостиницу.
Никитин двинулся вперёд по дорожке, Друг побежал за ним. А я стояла, застыв столбом, и не понимала – он не услышал?
– Макс, – крикнула вслед, – я люблю тебя!
Мажор на мгновение замер, запнулся, сбился с шага, затем и вовсе остановился. Я тоже замерла, почти не дышала, ожидая ответа. Никитин медленно обернулся, поднял на меня взгляд. Во рту мгновенно пересохло, и я сглотнула сухую слюну. В голове роились тысячи мыслей, но я не могла сосредоточиться ни на одной. Лишь он стоял перед глазами, всё остальное вдруг стало размытым, словно в расфокусе. Воздух между нами тоже застыл, стал густым и плотным, как прозрачный туман.
К Максу подбежал Друг и боднул его головой под колено. Никитин переместил взгляд на него, и наваждение исчезло.
– Пойдём, нас уже ждут, – он прицепил поводок к собачьему ошейнику, двинулся вперёд и больше не оборачивался.
Мне словно влепили пощёчину. Не знаю, сколько я там стояла, но когда отмерла, Макса и след простыл.
Я была совершенно одна на аллее. На город уже спустились сумерки. Зажглись фонари. Снежинки крупными пушистыми хлопьями опускались мне на лицо и таяли, стекая ручейками по моим щекам. Я стёрла их пальцами, и вдруг осознала, что это слёзы.