– Дома продолжите свой праздник, алкоголички, – Анна Георгиевна злилась на этих двух пьянчужек, испортивших ей первый вечер с сыном, но ни подруга, ни её дочь совершенно не уловили грозных ноток в её голосе.
– Ой, кто-то с горочки спустился… – затянула Алла Вадимовна красивым звучным голосом, её дочь подхватила, правда, схватывая лишь окончания слов.
– Ну всё, с меня хватит! – Анна Георгиевна решительно подхватила подругу под руку и резким движением сдёрнула со стула. Алла покачнулась, но устояла на ногах.
Максу очень хотелось смеяться, но он понимал, что сейчас с матерью лучше не шутить, а то влетит и ему.
– Я одна обеих не утащу, – сказала она сыну и потащила Аллу Вадимовну к выходу. Подруга пыталась сопротивляться и продолжала громко петь.
Никитин оставил на столе щедрые чаевые и предложил руку Элине.
– Идём, алкоголичка, – в отличие от своей матери, девушка с радостью потянулась к нему и позволила повести себя к выходу. Она молча прижималась к Максу с блаженным выражением на лице.
– На нём защитна гимнастёрка, она с ума меня сведёт… – неслось с парковки.
Впервые за много лет мне не хотелось ехать на работу. Ещё недавно я бы даже не могла представить подобного, но с появлением мажора всё перевернулось с ног на голову.
Сегодня я надела строгий деловой костюм с юбкой чуть ниже колена, туфли на высоком каблуке, а волосы заколола на затылке шпильками – хотелось выглядеть, прежде всего, профессионалом в глазах Никитина. Но, если уж совсем честно, я знала, как сексуально смотрится на мне этот наряд. Пусть мажор сломает глаза, весь день сравнивая меня со своей невестой.
Невеста… Это слово заставляло меня кривиться. Даже внутренний голос произносил его с противной интонацией, корча при этом рожицы.
Я подъехала к шлагбауму, который, сколько себя помню, всегда находился в поднятом положении, а сегодня вдруг оказался закрыт.
Что происходит?
Я посигналила. Из вечно пустовавшей будки вдруг вышел охранник. Самый настоящий охранник – высокий широкоплечий, с аккуратной бородкой, в голубой с чёрным форме и с папкой в руках.
– Фамилия и должность? – спросил он низким грубоватым голосом.
Почему-то прозвучало это почти как «кошелёк или жизнь», и в данном случае кошелёк я бы отдала ему без лишних напоминаний. Я оторопело пялилась на это чудо охранной промышленности, забыв даже, что нужно открыть окно. Пока он не постучал в стекло колпачком ручки и не повторил:
– Фамилия и должность? – проявляя при этом ангельское терпение.
И до меня вдруг дошло, что мажор говорил о настоящей охране, которая должна появиться у нас, начиная с пятницы.