Морли лишь покачал головой и крепче сжал челюсти.
Когда Ник взглянул на Джордана в этот раз, молодой детектив выглядел озадаченным, почти встревоженным. Он уставился на Морли, хмуро поджав губы, словно не мог решить, что он видит в старике, или что это означает.
— Нет, — сказал Морли прежде, чем Ник успел заговорить.
Он решительно покачал головой и сжал зубы так сильно, что на щеке вздулся желвак.
Он встретился взглядом с Ником, и та злость в тёмных глазах сделалась холодной.
— Нет, — только и сказал он.
Морли выдержал взгляд Ника, и Ник видел там раздражение, желание, чтобы Ник понял, почувствовал то, что чувствует он, или хотя бы осознал, почему он это чувствует.
Нику хотелось бы дать ему это.
Ему очень, очень сильно хотелось дать это другому мужчине.
Но он искренне не мог это сделать.
Ник вышел из здания 17 участка в тот самый момент, когда солнце начало подниматься.
Он целую неделю пропускал служебные биологические и психологические проверки в М.Р.Д. Они явно наказали его за это, прогнав через хренову тучу дополнительных протоколов наблюдения после того, как он, Морли и Джордан утром вошли через запирающиеся двери безопасности.
Это напористое дерьмо в духе «ты принадлежишь нам» раздражало, но едва ли было неожиданным. Ник просто в кои-то веки порадовался, что пропустил эти проверки по исключительно законным причинам. Он даже не пытался ничего скрыть.
Он подозревал, что им это было известно.
Несмотря на то, что ему пришлось изрядно поплясать под их дудку, проверка прошла относительно гладко.
Его основания для пропуска обязательных осмотров все были формальными и происходили из нетипично высокого количества вампирских допросов на этой неделе. «Вампирские допросы» означали кормление на работе (для целей полиции Нью-Йорка) — в последнее время Нику не нравилось это делать, учитывая то, как его девушка обычно реагировала на такие новости.
Когда он кормился в рамках исполнения служебных обязанностей, это обычно означало освобождение от проверки.
Обычно в этом не было ничего страшного.
Ник просто проходил проверку в конце своей следующей смены. Но если на следующей смене происходил допрос… и на смене после неё тоже…
Ну, всё накладывалось друг на друга, образуя плохую неделю.
Ник вынужден был признать, что их настороженность не на сто процентов была расизмом.
Это реализм.
Человеческие власти прекрасно осознавали, какое влияние вампирский яд оказывал на большинство людей. Они не хотели, чтобы вампиры использовали яд или другие формы порабощения, чтобы прогнуть их человеческих «спонсоров» под свою волю… будь то для получения признания, манипуляции своими кураторами или просто ради запудривания мозгов коллегам. Если они перестанут проверять такие вещи, то вполне возможно, что вампиры захватят те учреждения, которые ими владели.