Для таких случаев существует это место…
Сюда отдают юные неокрепшие умы, которым нечего противопоставить им, которые слишком неопытны, чтобы понять манипуляции, заметить уловки, задать правильные вопросы… Их легко запугать, ведь любая угроза от взрослого в их воображении приобретает небывалый масштаб и, вырастая, они уже не могут понять: как я на это повелся?..
В этой мрачной обители нет места надежде, вере, сопереживанию… Есть только взрослые, насаждающие свою власть, поднимающие за твой счет свое самолюбие, свое чувство собственной важности, насаждающие свои правила и наказывающие за их неисполнение самым жестоким образом, они…
— Хватит! — оборвала я, не удержавшись, — Ну сколько можно?!
В свое оправдание могу сказать что эти пессимистичные рассуждения лились мне в уши с того момента, как мы сели в карету, выезжая в сторону академии, и не прекращались ни на минуту до сих пор, когда мы уже прошли ворота и направлялись к главному входу.
Граф глянул на меня мрачно, как умудренный старец на глупое дитя, а потом с невыразимой тоской посмотрел на лестницу, ведущую к тяжелым изрезанным узорами дверям учебного заведения. Его губы искривились.
— В это место не проникают солнечные лучи, здесь вечный затхлый полумрак душит на корню все порывы души…
Я попыталась отрешиться от этого унылого бубнежа, разглядывая залитые жарким летним солнцем аллеи. Зелень сочным цветом разливалась вокруг академии, освежая и спасая тенью.
— Сюда не девочек надо пропихивать, отсюда мальчиков надо спасать…
— Если бы мне в свое время предложили отучиться в королевской академии, я бы на срок обучения вообще бы забыла про все порывы души, про то, что она вообще у меня есть, — все же не удержалась я, — От чего надо мальчиков спасать? От одной из крупнейших библиотек королевства?
— Библиотека и дома есть, — скривился граф, а потом уныло добавил, — хотя и розги дома есть…
Я усмехнулась.
— Прям-таки розги?
Он не успел мне ответить, потому что все его внимание занял другой человек.
— Вот он — главный злодей этого надземного отдела преисподней… — благоговейно прошептал Виль, когда с грохотом распахнув дверь, нам на встречу не то чтобы выбежал, но очень быстрым шагом вышел ректор, — Ты видишь рога у него на голове?
Я отрицательно помотала головой, растягивая на лице доброжелательную улыбку.
— А они есть.
— Перестань немедленно, — шепотом одернула его я, продолжая давить улыбку, — если ты все испортишь, я тебе в кошмарах сниться буду, честно-честно! Улыбнись и поздоровайся!
— Это не поможет, — он покачал головой на мое требование, но все же расплылся в радостной улыбке.