Возрождению последнего интереса к этой опере мы обязаны Дэвиду Паунтни, который поставил «Чародейку» в Лиссабоне и перенес ее в Мариинский театр. Недавно этот спектакль капитально возобновили. Увы, механический перенос из русской глубинки XV века в Петербург времен Чайковского не помогает этой опере стать интереснее. И опять же превращение Настасьи в даму легкого поведения вряд ли сослужит ей хорошую службу. Но сейчас повсеместно любимая Кармен Чайковского – тоже проститутка. Питерский спектакль запоминается только удалью Владислава Сулимского, ему цены нет в русском репертуаре.
Дальше пошел по этому пути Андрей Жолдак в Лионе, где все герои в его опере превратились в уродов-бастардов (дурная кровь аристократии!), недоумков или алкашей и бандитов. Там спектакль спасала Елена Гусева, которая даже на фоне всего этой чудовищной постановки (кстати, она получила приз немецких критиков) представала настоящей Кумой – гордой, независимой, с огромным чувством собственного достоинства.
Не лучше ситуация выглядела и в Большом театре, где Александр Титель и Александр Лазарев поставили спектакль в посконном стиле «Опера Ивановна». Вдруг повеяло замшелым Большим театром, в котором даже при Лазареве запели провинциально и старомодно. Помню, что я хотел послушать два состава, но после первого решил себя не мучить. Такой спектакль невозможно видеть и слышать, да и приказал долго жить он довольно быстро. Для слуха можно послушать записи Самуила Самосуда или Геннадия Проваторова.
И вот наконец мы подобрались к абсолютному шедевру, опере, в которой у Чайковского получилось все, что он задумал. Получилось больше, он не тянулся за пушкинским сюжетом, а вывел его на новый уровень. В «Пиковой даме», опере в трех актах на либретто брата композитора, Чайковский – не побоюсь этого слова – побеждает Пушкина. Повесть о Германне с двумя «н» – скверный анекдот, история сумасшедшего. Чайковский не только убирает вторую букву «н», но и наделяет героя важным качеством – он влюблен. Все безумства, которые он совершает, он совершает ради любви. Поэтому и не суждено ему остаться на земле даже сумасшедшим. Поэтому терпят крах все попытки вернуть эту оперу к Пушкину. И легендарный спектакль Юрия Любимова со вставками Альфреда Шнитке, и веймарская версия Анатолия Васильева, и парижская постановка Льва Додина, которую недавно еще показывали в Большом театре, – все они оказались беспомощны перед натиском музыки Чайковского, в которой царит фантастическая любовь. Вспомним, что даже Графиня поет о ней в своей песенке.