Итак, Чайковскому наконец удалось создать настоящую «гранд-опера», спектакль большого стиля, в котором он ни разу не поступился совестью, в котором ценной является каждая нота даже дивертисмента. После этого можно было уже точно успокоиться. Но жизнь подбросила ему еще одну неожиданную возможность. Надо было написать одноактную оперу, которая сопровождала сбор публики на его же балет «Щелкунчик». Так родилась «Иоланта», опера на либретто Модеста Чайковского по драме «Дочь короля Рене» Генрика Герца. Премьера прошла 18 декабря 1892 года в Мариинском театре.
В советские времена текст либретто переписали, вымарав везде бога и заменив его светом. С тех пор и поныне эта опера мечется между детским утренником (который еще и с перерывом идет) и историей об инициации женского начала, между лосинами на певцах и скрытыми фрейдистскими символами. Кому сегодня есть дело до всего этого, когда в опере этой сплошной набор вокальных шлягеров, да и заканчивается она рано, можно еще в ресторан успеть. Понятно, что опера эта продолжает ставить перед постановщиками довольно сложные задачи. И в том, с чем ее соединять, и в том, как ее толковать. В советском прошлом любили соединять с «Алеко» Сергея Рахманинова или «Моцартом и Сальери» Римского-Корсакова. «Иоланта» побеждала их. Сегодня на кону новые сочетания. Теодор Курентзис и Питер Селларс в Мадриде присоединили к ней «Персефону» Стравинского. И чтобы придать веса детищу Чайковского, включили в партитуру «Херувимскую» из «Литургии святого Иоанна Златоуста» Чайковского. Но в таком виде уже «Иоланта» проиграла мощному музыкальному высказыванию Стравинского. Самым неожиданным решением было соединить «Иоланту» с «Щелкунчиком», это осуществили в Париже с общей режиссурой Дмитрия Чернякова. Но и там «Иоланта» потерялась на фоне эффектной балетной музыки, вовсе не детской, как принято тоже считать. Опера была обыграна как домашний спектакль на именинах Мари. Спектакль удивительно передает нестандартную реакцию Водемона на осознание слепоты Иоланты – почти брезгливость. Но спектакль заканчивался, так и не разрешив загадок этой изысканной безделушки Чайковского, похожей на те подарки, что посылала ему фон Мекк. И загадки эти не может разрешить ни одна из зарегистрированных ныне постановок, в том числе и спектакль Мариуша Трелинского с довольной жизнью Анной Нетребко, которая не способна сыграть не то что слепую, но даже бедную. В этом смысле работа Сони Йончевой в парижском спектакле была тоньше и интереснее.
Очевидно, что «Иоланта» еще ждет своих интерпретаторов, как и «Чародейка», «Орлеанская дева», «Опричник». Именно поэтому нам нужен фестиваль, который бы регулярно заново ставил и нешлягерные оперы, пытаясь пробраться к замыслу композитора, даже если он был воплощен неидеально.