Краткий курс оперного безумия (Журавлев) - страница 43

Правда. Это слово звучит в разных главах этой книги довольно часто. Начиная с Глюка и Моцарта, оперные композиторы не хотели обслуживать развлекающихся меломанов. Не хотели писать для тех, кто приезжал в оперу к третьему акту, чтобы посмотреть… балет! Многие мечтали, чтобы на сцене все выглядело достоверно и правдиво. Но каждый раз сценическая правда оборачивалась провалом, вспомним «Травиату» Верди или «Кармен» Бизе. Да и «Евгением Онегиным» Чайковский только напугал своих современников. Поэтому композиторы продолжали писать о героях прошлого, рыцарях, давно умерших королях и герцогах, прекрасных дамах.

Но все когда-нибудь заканчивается, даже прекрасная романтическая эпоха. Пока Верди еще работает, стараясь не сдаваться напору вагнеровского мышления, которым была заражена уже половина оперного мира, на передний план итальянской оперы выходят те, кого назовут веристами. Веристы – от итальянского слова vero, «правда» – возникли первыми в итальянской литературе, пытавшейся оттолкнуться от сентиментальной традиции и поворачивающейся лицом к реальной жизни.

В оперном театре Италии этот процесс получил уникальное развитие, имевшее влияние на весь музыкальный мир. Затактом этого течения остался рано умерший Альфредо Каталани (1854—1893) с его до сих пор неоцененной оперой «Валли», в которой чувствуется и влияние Вагнера, но больше всего она предвосхищает мелодическую лексику Пуччини.

Что произошло?

Новую оперную риторику делают популярной и актуальной Пьетро Масканьи (1863—1945), Руджеро Леонкавалло (1857—1919), Умберто Джордано (1867—1948). От каждого из них время сохранило по одной лишь опере, хотя у них в багаже их было много больше. Но «Сельская честь» Масканьи, многие годы шедшая в паре с «Паяцами» Леонкавалло, да «Андре Шенье» Джордано – вот главные произведения своей эпохи, если пока не трогать молодого Пуччини, о котором речь впереди. Добавим сюда и популярную нынче «Адриенну Лекуврер» Франческо Чилеа (1866—1950).

Каким был веризм на оперной сцене? Сюжеты кровавые и жестокие, композиторам нравилось наводить ужас на тех, кто приходил в театр. Стиль изложения – лаконичный, сжатый. Обрисовка характеров – предельно правдивая, в страданиях Сантуццы или Канио мы неожиданно обнаруживаем черты живых людей, а может быть, и себя самих. Пение предельно простое, оно не пытается быть красивым, оно чистое, ясное и, за исключением отдельных страниц, несложное. Потому что теперь надо не демонстрировать высокие ноты или умопомрачительные фиоритуры, а петь, что называется, душой. Эффектность этого пения вся заключена в простой линии, для которой важны легато, чистота исполнения, здесь просто не за что спрятаться. Противопоставляется этому неожиданный эмоциональный всплеск, который может даже переходить в крик и декламацию. Вот на этом контрасте и строится веристская драма, которая требует теперь от певцов полной отдачи на сцене. Может, поэтому опытные педагоги рекомендуют начинающим певцам больше петь именно этих композиторов.