Краткий курс оперного безумия (Журавлев) - страница 52

Конечно, теперь каждый композитор должен был сам решать, что из багажа своих предшественников ему пригодится больше всего: реформы Глюка или симфонизм Вагнера? А если чего-то не хватало, то можно было изобрести и что-то новое. Искусство сто лет назад раскрепостилось настолько, что быстро выбрало все возможности для развития. И сегодня, если кто-то придумает, куда двигаться дальше в музыке, театре, танце, пластических искусствах, то сразу станет главным спасителем цивилизации. Пока в моде постмодернизм, который узаконил вторичность.

Что слушать?

«Сказки Гофмана» в роскошной постановке Джона Шлезингера в лондонском Королевском оперном театре. Дирижер – выдающийся специалист по этой музыке Жорж Претр. В главной партии молодой Пласидо Доминго, в остальных – целая россыпь звезд, ведь в этой постановке все партии сопрано и баса разделены между четырьмя исполнителями. «Вертер» Массне лучше услышать в аудиоверсии с другим знатоком французской оперы за пультом Мишелем Плассоном. В главных партиях Альфредо Краус и Татьяна Троянос. Но есть и красивый фильм-опера чешского производства с Бригиттой Фассбендер и Петером Дворским. Очередной фильм «Манон» Поннелля, в котором поют Эдита Груберова и Франсиско Арайса, до сих пор никому не удалось затмить. Фильм-опера снят по постановке Венской оперы. И сегодня сеть завалена спектаклями «Манон» с молодой Анной Нетребко в сочетании с Виласоном и Аланьей. Среди множества интерпретаций «Пеллеаса и Мелизанды» можно порекомендовать постановки Роберта Уилсона, Барри Коски, Дмитрия Чернякова. Все разнятся подходами, но одинаково хорошо помогают найти дорогу к смыслу шедевра Дебюсси.

Оперная сцена в XX веке превратилась в настоящее ристалище за права музыки и драмы. Дискуссия о том, что важнее в опере, достигла кульминации именно в XX веке, когда пение, вокальная техника стала зачастую сдаваться под напором речитативов, шпрехгезанга, разговорных диалогов. Композиторы наперебой торопились доказать, что красивое пение – не единственный выразительный прием в опере. Но наш герой черпает неиссякаемый источник сил еще в веке предыдущем, в творчестве Рихарда Вагнера. Парадоксально, но Рихард Штраус (1864—1949) был воспитан выдающимся отцом-валторнистом, который на дух не переносил Вагнера, хоть и участвовал в исполнении его опер. Больше всего он мечтал, чтобы его сын писал музыку в духе Бетховена. Чуть ли не в каждом письме он просил писать проще, не следовать вагнеровской стезе.

Но, как это и бывает в жизни, Рихард Штраус стал писать не проще, а еще более усложнил язык своего предшественника в искусстве, но оттачивал все изломы этих гармоний на симфонических поэмах, только мечтая об опере. Большой дирижер, он был практиком, прекрасно понимая, где границы исполнительской техники и слушательского восприятия. И он все время вел оперу туда, к самому краю. Хотя всю жизнь мечтал писать просто, как Моцарт. Удалось ли ему это? И да, и нет. Все зависит от того, какую оперу Штрауса вы слушаете.