Начало творческому тандему было положено, когда Штраус увидел «Электру», пьесу самого Гофмансталя по античным трагедиям. Этот спектакль поставил Макс Рейнхардт, который будет довольно часто участвовать в творческом процессе во всем, включаю организацию Зальцбургского фестиваля.
И Штраус так увлекся «Электрой», что решил написать «Саломею» номер два. В начале XX века античная Эллада времен Гете уже не захватывала никого. У той легендарной поры появился плохой запах, как будто люди случайно обнаружили, что в Древней Греции жили не только боги, но и земные существа, которые не всегда поступками напоминали своих олимпийцев. Жестокость Электры, которая сто лет назад казалось чрезмерной, даже сегодня еще пугает зрителей и слушателей. Почти два часа гнева, проклятий, а потом и крови, но это там же, где голова пророка была отделена от тела и водружена на серебряное блюдо. В финале – смерть, и ничего иного.
Как после этого два создателя опер смогли переключиться на «Кавалера розы» – для меня всегда загадка. Но вот уникальный случай для Штрауса написать оперу если не как Моцарт, то о его эпохе. И Штраус создал, наверное, величайшую музыкальную мистификацию: галантный XVIII век предстает в вихре вальсов века девятнадцатого и рассказана языком века двадцатого. Причем рассказана так, что слушатели порой не понимают, что это не младшая сестра «Свадьбы Фигаро». Гофмансталь превзошел сам себя: из венской аристократической традиции отправлять свата в дом невесты с серебряной розой он создал комическую оперу, которая чаще заставляет грустить и рассказывает нам то, что драматург любил больше всего, – увядание красоты, осенние краски человеческой жизни. Рейнхардт поставил этот спектакль так, что о нем слагали легенды.
Поэтому когда режиссер решил ставить «Мещанина во дворянстве» Мольера, Гофмансталь помог ему с текстом, а Штраус с музыкой. Из этого бенефиса режиссера внезапно родился еще один шедевр – «Ариадна на Наксосе». Эту оперу все же вынули из составного действа и, переписав, показали в Вене как полноценный музыкальный спектакль со всеми любимыми линиями Гофмансталя: театр в театре, столкновение возвышенного мира классического искусства с поп-культурой тех времен, если признать все же, что Цербинетта вторгается в мир оперы из шоу-бизнеса.
Что изменилось?
Больше шедевров не случилось. Хотя была еще уникальная символистская драма «Женщина без тени», «Волшебная флейта», наоборот, с суровым сюжетом, хором неродившихся детей и героями, у которых почти нет имен: кормилица, императрица, жена красильщика. Это сочинение пока еще кажется неразгаданным. Была попытка сделать еще одного «Кавалера розы», но новая комическая опера из жизни венских аристократов «Арабелла» была сразу прозвана «Кавалер склероза». И поход во времена античности тоже был совершен еще раз – «Елена Египетская». Но все это уже было не то. Когда Гофмансталь умер в 55 лет, Штраус так и не смог оправиться. Он сотрудничал со Стефаном Цвейгом и Йозефом Грегором, но шедевры больше не выходили. Настало тяжелое время фашизма, который затребовал реноме маститого композитора. Сегодня, кажется, уже все приняли объяснения этого сотрудничества и простили старика-композитора, объясняя его поступки желанием помочь Цвейгу и собственной невестке.