— К черномазому торопишься?
Я вздрогнула от этого хриплого голоса и резкого неприязненного тона, удивилась вопросу. При чем здесь Ти? И что это вообще за грубое расистское высказывание?
Я решила не отвечать на гадкое замечание, просто развернулась и сделала шаг назад.
Но тут Диксон резко и больно дернул меня за руку, притянул к себе. Я испуганно выдохнула, открыла рот, решая, возмутиться такому обращению (хотя, чего уж там, должна бы привыкнуть, он уже несколько раз меня вот так вот бесцеремонно хватал), или сразу начать кричать погромче, звать на помощь.
И натолкнулась на его взгляд. Сейчас он смотрел прямо. Жестко. Злобно. И еще что-то было в его глазах, в самой глубине зрачков. Что-то непонятное мне, пугающее. Будоражащее.
Я застыла, неосознанно напрягая руку, пытаясь высвободиться.
— Чего не отвечаешь? Даже говорить со мной не хочешь? После него? Он тебя трахает? Уже трахает, да?
Он говорил тихо, практически шептал, но мне каждое его слово звоном в ушах отдавалось, я не понимала, о чем он говорит, зачем так говорит, потому что с каждым грязным вопросом он встряхивал меня так, что все тело сотрясалось, и сжимал пальцы на предплечье, до боли, до синяков.
Я не понимала, что он говорит. А когда, наконец, поняла, стало до слез обидно и больно. Потому что он не имел права, никакого права так говорить, так думать! Я не давала повода! А если бы и так, то какое ему дело?
Внезапно разозлившись, я дернула рукой, безрезультатно пытаясь вырваться, и прошипела так же тихо, как и он:
— А тебе какое дело? И не смей его называть черномазым! Он явно лучше тебя!
Дерил застыл, казалось, даже не обращая внимания на то, что я пытаюсь вырваться.
А затем резко наклонился ко мне и поцеловал.
Ну, как поцеловал… Это было мало похоже на поцелуй. Больше на попытку съесть меня. Потому что он кусал, сильно и жестоко, въедался в губы, сжимая руку своими железными пальцами, не давая уклониться.
Видит Бог, я пыталась! Я правда пыталась сопротивляться.
Диксон очень сильно меня разозлил своими необдуманными грубыми словами, своими обвинениями, глупыми и бессмысленными.
Я вцепилась в его волосы, пытаясь отодрать от себя, мычала ему в рот, извивалась всем телом, но добилась только того, что меня схватили уже двумя руками, фиксируя голову, не давая даже сделать вдох. Я была настолько разъярена, что не понимала всей опасности своего положения, просто сошла с ума, бешено сопротивляясь, и, наверняка, этим распаляя его все сильнее.
Потому что буквально через мгновение я оказалась на земле, прижатая тяжеленным телом, и это, помимо моего желания, запустило какую-то программу воспоминаний, даже не в голове, а в теле. Я сразу же испытала мощное чувство дежавю, ощущая, как правильно и хорошо лежать под ним, как пахнет от него кожей, лесом и бензином, и мне казалось, что даже рычание проходящих мимо мертвецов слышу! Как тогда, на шоссе.