С этими словами он резко подвинул свой поднос к кассе, чтобы встать вплотную за мной.
Стейси обиженно надула свои ярко-розовые губки и церемонно, громко стуча высокими каблуками по кафельному полу, демонстративно зашагала в конец очереди. Впрочем, там ей и место. Именно из-за нее я тут и оказалась в такой нелепой ситуации.
– Я не пойду! – четко объявила я Леону. – Потому что у меня есть планы на сегодняшний вечер поважнее!
– Например, сидеть дома и делать вид, что не одиноко? И вечеринки для слабаков?
– Сидеть дома и писать эссе по литературе! – передразнила я, накладывая себе самый большой кусок клубничного чизкейка. – Потому что кто-то испортил мое единственное!
– Это самая завуалированная просьба о помощи, какую я когда-либо слышал, – вскинул брови Леон.
– Это просьба оставить меня в покое! – вздохнула я, с ужасом думая о той сумме, на которую я набрала себе еды.
– Так всё-таки просьба?!
– Даже не надейся! Я не дам тебе испортить мое второе эссе!
«Блин, что же мне теперь делать? – в панике я добавила к своему супердорогому ланчу ещё и аппетитный поник в разноцветной глазури. Сто лет такие не ела! Но как же мне все это оплатить? Ведь в моем кармане лежали лишь крупные купюры.
– Карточка или наличные? – спрашивала меня в третий раз кассирша – приятная женщина средних лет.
Если я сейчас вытащу купюры Константина, то она вряд ли их разменяет. Поднимется переполох, и Леон, наверняка, догадается, кто обчистил его Фараончика.
У меня был отличный план – разменять купюры в банке, частично оплатить ими свои курсы, остальное инвестировать с собственный гардероб и питание. Но эта блондиночка Стейси все испортила тем, что сначала села передо мной на лекции, а затем устроила распродажу в женском туалете.
Я достала свёрнутую пачку купюр и уже почти протянула верхнюю из них кассирше, как, вдруг, изумлённый тон Леона меня остановил, как столб велосипедиста.
– И откуда у тебя столько валюты?
Я взглянула на пачку денег и ахнула. Это были не меньше не больше – 500 евро и причем одной бумажкой.
– Хм… где-то я уже видел похожие купюры, – сощурил свои янтарно-карие глаза Леон, его ресницы были гораздо длиннее и гуще, чем мои. Интересно, а это законно – иметь парням такие ресницы? Края его пухлых губ слегка приподнялись в лёгкой усмешке. На загорелых щеках заиграли ямочки. – Где же ты их взяла?
– Где взяла, там больше нет, – вздохнула я, ругая себя за свою неосторожность. Леон же лучший друг Косты, и, если ему сейчас что-нибудь не соврать, он заложит меня с потрохами этому Фараону.
– Да что ты знаешь о жизни, богатый избалованный мальчик, которому родители проплатили всю учебу! – попыталась я перевести тему и даже выйти на личный конфликт. – Ты – типичный белый студент – эгоцентричный и все покупающий!