— Ну что Вы, откуда у меня фотографии. Роботов только с завтрашнего утра делать начнут. После утренней планёрки. Сейчас есть только рисунки и наброски, — сказал пионер, достал из папки несколько листов и протянул их товарищам.
— Н-да, действительно чудище какое-то. Такой во сне присниться и хочешь не хочешь, а весь в поту проснёшься, — задумчиво произнёс полковник Сорокин, рассматривая рисунок с идущим через огонь киборгом, а затем посмотрев на меня предложил: — Тут, наверное, музыку надо бы вставить какую-нибудь тревожную. Можно взять у кого-нибудь из классиков, а можно самим попробовать написать. Что-то с духовыми и барабанами, — и спросил: — Ты сам об этом думал? Помочь? Или ты уже сам написал?
— Написать-то написал, но от вашей помощи в записи и аранжировке, конечно, не откажусь, — ответил я, обрадовавшись, что они сами мне это предложили, что значило, что и их поддержку можно будет ожидать. Поэтому я решил ещё больше разузнать о их заинтересованности и, как бы невзначай, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил: — А вы не решили вопрос с группой? Мы будем делать ещё один коллектив или как?
— Группа уже собрана. Сейчас подбираем хорошего певца. Кстати говоря, мы подобрали уже несколько кандидатур. Неплохо было бы, тебе их послушать и принять участие в утверждении вокалиста, — сказал Петров и добавил: — Разумеется инкогнито.
— Не вопрос. Конечно помогу.
— Сорокин, доложи, — приказал ГРУшник и полковник рассказал, что уже сделано и что они сейчас делают.
Как оказалось, весь репертуар, который я отправил на Запад новыми набранными музыкантами полностью выучен и отрепетирован. Также отрепетированы, на всякий случай, наши песни, которые были придуманы и записаны «мной». В общем и целом, всё с новым ансамблем было нормально, но не хватало одного — хорошего солиста. И если того, кто поёт на русском языке, вполне легко можно было бы подобрать, то того, кто поёт на английском, и может спеть так, как спел я, им найти пока не удалось.
— Товарищ полковник, а почему Вы сами-то не поёте? — поинтересовался я, вспомнив, что тот мне говорил, что английский он знает.
— Ты, что, Саша, я уже староват. Да и как это будет выглядеть со стороны? Всем музыкантам по двадцать-двадцать пять лет, а поёт старик, — логично пояснил Сорокин и в этот момент произнёс фатальную для своей военной карьеры фразу: — Да и музыка же там у тебя больше для молодёжи — для молодого поколения.
Его коллеги поддержали эту мысль, но я думал уже совсем иначе. Хлопнув ладонью по полированному столу и встав от нашедшего на меня озарения, громко прошептал: — Оба-на!! Есть! — а затем оперившись на стол более пристально рассмотрел лицо полковника и спросил: — А у Вас борода хорошо растёт?