Пламя Сибири. Крепость из рюкзаков (Заборовский) - страница 42
Итак, часа 2 ночи. Дико хочется спать. Все ребята отдыхают. Кто-то уже давно спит в палатке. Самые стойкие доигрывают в настольный теннис в клубе. Именно туда я иду с чумной головой… не играть, а представлять песню на суд командира. Хэнкок наигрывает мелодию, а я пою… криво, неловко… Заборовский выслушал её без капли энтузиазма. Глядя на эту картину я с дикой обидой в голосе, но зато уже громко и агрессивно пел «маленького человека» ещё раз… Но командир сказал, что исполнение уже нормальное, но всё равно, песня требует огранки. И лицо у него было, как будто я его очень сильно расстроил и подвел. Однако у меня не было чувства, что это так, а было чувство гнева и обиды, что он ни капельки не оценил песню, над которой я трудился немало времени. Я ушел спать не медля ни минуты.
Утро всё изменило. И Лёха был с совсем другим лицом. Он сказал мне: «Что ты написал такое? У меня всю ночь эта песня в голове играла!», ходил и напевал её.
Вечер… Настало время конкурса песен. Пацаны решили поддержать и исполнить эту песню вместе. Как полагается текст был написан на бумажке, сзади был хор разномастных исполнителей из числа наших бойцов, Хэнкок играл на гитаре. Песня прозвучала, порадовала народ и нас, настроение было что ни на есть самое лучшее.
Но, как полагается, первое место нам не дали. Второе. Однако, помнили все только нашу песенку. На конкурсе присутствовали и судили представители краевого штаба, приехавшие нас посвятить, и удачно попавшие на наш музыкальный костер. Никогда не забуду это слово, «сырая». Именно так охарактеризовал нашу песню один из представителей жюри, объяснив именно этим второе место. По его словам, если её доработать, то она обязательно «выстрелит».
Исполнение «Маленького человека» в клубе.
… Прошло время, а точнее год, прежде чем нам выделили от ККСО деньги на запись «маленького человека». Но запись, несмотря на доработки, репетиции и дописанное красивое соло в конце, так и не получилась достойной. Снова песня звучала ни так как надо.
В каких бы вариациях, с каким набором инструментов и эффектов мы бы это не делали, мы ни разу так и не остались довольны исполнением. Мне до сих пор кажется, что её просто невозможно сделать правильно, так, чтобы было приятно слушать. Это одно из проклятий этой песни.
Другое проклятие тоже сохраняет свою силу. Я не люблю её играть, и стараюсь этого не делать, но иногда приходиться. И каждый раз на утро после исполнения кто-нибудь подходит и говорит, что песня за ночь въелась в мозг и совершенно не выходит из головы. Идет уже третий год существования этой песни, но… всё по-прежнему, где бы я ее не играл, на следующий день все непременно ходят и напивают эти, до радости знакомые, строчки.